К читателю

Перед Вами – черновик популярной статьи, написанной по заказу одной из газет с яркой теософической направленностью. Поэтому в ней следует отметить пару особенностей, вызванных ее спецификой:

1. Несколько завышенный уровень употребления терминов теософии и религии, а также (иногда) краткие пояснения их с позиций философии Гегеля.

2. Использование, в ряде случаев, собственно гегелевской терминологии. Например, я говорю о «внешнем познавании» вместо «познание посредством комбинаторной логики».

В статье практически нет диалектики, ибо, как показывает опыт, редко кто читает диалектические пассажи, еще реже – старается их понять.

Править я почти ничего не стал. Кое-что добавлено, но последовательность заготовок, написанных ещё в прошлом тысячелетии, в значительной мере сохранена. Если будет проявлен какой-то интерес, появятся какие-то вопросы, то тогда, конечно, придется этим заняться. Общее же направление мысли достаточно понятно, невзирая на многочисленные «ляпы».

ВВЕДЕНИЕ

27 августа 2000 года исполнится 230 лет со дня рождения великого немецкого философа Георга Вильгельма Фридриха Гегеля, философа, обладавшего нечеловеческой силой мышления. Почти два столетия его работы будоражат пытливые умы людей, ищущих Истину. Творчеству Гегеля посвящено много исследований, так что предлагаемая статья не может претендовать на какой-то слишком уж самобытный анализ его учения, а призвана только несколько оживить интерес к нему.

Необходимость же такого оживления усматривается в следующем. В наше время мы наблюдаем значительный рост интереса общества к источникам религиозных воззрений, излагаемых как в форме традиционной христианской литературы, так и в работах теософов различных школ – Е.П.Блаватская, Рерихи и т.п. Эти воззрения представляют собой продукт довольно древней формы мышления – мышления в представлениях. В этой форме нет ясного различия между категориями конечного и бесконечного, так как категории – продукт более поздней формы, формы рассудка. Рассудок впервые вычленил из содержания мышления конечное и бесконечное, и это, безусловно, было гигантским скачком в усовершенствовании мышления. Однако цена этого развития оказалась также высока: из-за сложности оперирования бесконечными понятиями рассудочное мышление было вынуждено отказаться от исследования предметов духовной природы. Прогресс науки – это прогресс в овладении конечным понятием, овладении законами мышления в таких понятиях – формальной логикой.

Теософия нередко требует от науки оправдания своих взглядов, критикует ее за консерватизм мышления. Критика теософией и религией науки – это критика менее развитой формой мышления более развитой. Такая критика не понимает, что она, как капризный ребенок, требует невозможного. И эта невозможность была доказана не теософией, кстати, а наукой. Именно наука установила факт невозможности выразить бесконечное в конечных понятиях.

Однако, устремление Духа не останавливается на размытых представлениях, которые можно излагать и так и этак, не останавливается оно и на рассудочном мышлении. Дух стремится познать то, что еще оставалось ощущаемым, но не познанным – бесконечное. Разум движется дальше по пути познания, и его критика науки – это критика более развитой формой менее развитой.

Попытки мышления познать логику бесконечных понятий до познания конечного – бессодержательны. Диалектическая логика, логика бесконечных понятий содержит в себе логику конечную, формальную, как свой собственный неотделимый от себя момент. Этот момент должен был развиться до определенной ступени, чтобы он смог стать основой более высокого воззрения мышления на действительность, на Природу и Духа.

Взгляд на философию Гегеля, как на туманную перефразировку древних мифов абсолютно неверен. Когда Е.П.Блаватская говорит «Бог», она вкладывает в это понятие по сравнению с гегелевским «Бог» столько же смысла, сколько вкладывает ребенок в сравнении с умудренным старцем. В религии, теософии представления о духовных сущностях развиты лишь до уровня науки, у Гегеля же они развиваются от уровня науки.

Можно говорить, что современная наука излишне кичится своими знаниями об атоме, в то время как о них знал еще Демокрит. Но говорить так – значит абсолютно не понимать ни философских идей Демокрита, ни квантовой механики, лежащей вне философии, имеющей свой собственный предмет и метод. Значит, не понимать ни философии, ни науки, быть вне той и другой сферы, т.е. находиться в плену собственных представлений, не дорасти ни до того, ни до другого.

Также различны понимание Духа у философов древности и современности. Логос Библии и Абсолютная Идея – в себе одно и то же, но для нас, для мышления они разнятся так же, как атомы Демокрита от атомов Фейнмана. Любой мало-мальски грамотный человек способен напрячь мышление и понять Демокрита, но для понимания атома Фейнмана нужно долго и серьезно учиться и размышлять. Также и постижение взглядов древних на природу духовного требует от изучающего меньше усилий, но и результат такого изучения навряд ли может стать предметом гордости Духа. Современное же понятие идеального требует серьезных усилий развитого мышления. Наш мир дает нам такую возможность – развить мышление, – и не в последнюю очередь это развитие реализуется через науку.

Ни науку, ни философию нельзя упрекнуть в неуважении к предшественникам. Но они сами заслужили бы неуважение, если бы не двигали свой предмет дальше достигнутых ими рубежей. Души древних мыслителей, наверное, со скорбью взирают на нас, когда мы тщимся высказать как последнее откровение, высказанные ими взгляды. Понимание идей древности – безусловно необходимое, но совершенно недостаточное условие роста конкретного человеческого духа. Развивать дух – значит преобразовывать его в себе, двигаться дальше в познавании мироздания, осваивать достижения мировой культуры и науки, а не сетовать на скромность внимания с их стороны к своей более чем скромной персоне.

Работы Блаватской и Рерихов обладают бессмертным значением, так как они со всей остротой поставили вопрос о нашей духовной лени, корыстолюбии, лицемерии и равнодушии. Но мы, вместо того, чтобы принять эти упреки и исправиться, все также бездумно, равнодушно и лицемерно повторяем теперь их мысли, надеясь в глубине души на вознаграждение в будущих жизнях.

Таким образом, эта статья написана не для адептов упрощенного взгляда на природу духовного – они могут без труда найти удовлетворение и вне философии, – а для тех, кого уже не устраивает понимание идеального не только в форме представления, но и в форме рассудка. Поэтому здесь основной упор сделан на разъяснение диалектического метода, его содержание – деятельность бесконечного понятия, и лишь в качестве примера приведены взгляды Гегеля на религию.

Можно было бы ограничить изложение разговором о философии, не вторгаясь в саму философию. Это соответствовало бы существующим традициям подменять познание Духа разговорами о нем, ставя в центр этого разговора свое отношение к своему мнению о Духе. Но в этом случае Гегель и его учение выступили бы только в качестве предлога к беседе, и в равной мере можно было бы поговорить и об Иванове или Петрове. Излагать философское учение, пребывая вне его, – задача невыполнимая. Поэтому нам придется немного заглянуть внутрь лаборатории философской мысли, если мы ищем познания, а не псевдонаучного времяпрепровождения.

Никто не спорит, что восприятие живописи или музыки зависит и от воспитания, и от вкуса, и от его развития. В философии также восприятие взглядов того или иного мыслителя зависит и от формы их изложения, и от формы мышления изучающего эти взгляды. Нет смысла настаивать на понимании гегелевской философии, если человек, его мышление по той или иной причине не склонно воспринять его. Но если человек чувствует, что здесь что-то есть, нужно предупредить его, что путь от чувства до разумного понимания долог, часто – это годы и десятилетия. Излагаемые здесь мысли трудны для понимания, но это не должно становиться поводом для отчаяния. «Перечти, переждав!».

Материал статьи сосредоточен на популярном, если можно так выразиться в отношении Гегеля, обсуждении тех узловых проблем, над которыми он работал, и тех решений, которые он нашел и предложил последующим поколениям. При таком подходе неизбежны издержки в виде неточностей, недоговоренностей, опускании не слишком важных промежуточных моментов, что делает изложение иногда несколько непоследовательным, а иной раз – просто разорванным.

Язык, которым пользовался Гегель, не содержит каких-то новых слов, изложение ведется с использованием всем знакомых понятий, но они часто обретают иное, более глубокое содержание, и мышление, не в силах побороть свою инерцию, быстро оказывается вне этого содержания. Часто кажется, что все понятно, потом что-то происходит – и вот перед нами какой-то набор слов, тарабарщина, – гегелевщина, одним словом. Привычка двигаться в неизменном содержании, в фиксированных определениях не всегда является нашим союзником. Эта привычка воспитывается в нас, въедается в наше мышление и с возрастом становится непреодолимой. В этом отношении молодежи легче и в этом отношении на нее можно возлагать большие надежды.

Все же нужно отметить и специфику языка философии. Как и всякая наука, философия выработала свой жаргон, с помощью которого излагает свой предмет. Здесь как раз самое место остановиться на некоторых понятиях, которыми пользовались и пользуются философы – Гегель здесь не исключение.

Часто в философской литературе появляются выражения вроде «в-себе», «для-себя», «инобытие» и т.п. Слегка поясним их содержание на примере.

Я сейчас сижу и пишу эту статью. В моем мышлении материал уже как-то сгруппирован, но он также и связан с другими ассоциациями, мыслями и т.д. Он еще не имеет формы законченного текстового линейного выражения – буква за буквой, страница за страницей. Статья еще только во мне, материал я несу лишь в себе, он еще не стал материалом для другого. Это – в-себе-бытие материала.

Но постепенно он переносится на бумагу, становится чем-то другим для меня. Я вижу, как многое я не предвидел, приступая к работе. В статье материал в-себе становится материалом для-меня. Собственно, то, что мне казалось понятным, теперь стало действительно таковым. Те истины, которые были в-себе, развернулись в тексте, выразились и стали истинами для-себя.

Мое мышление обрело двойную форму: то, что в голове, и то, что на бумаге, субъективное, сохранив себя, перешло в объективное. На бумаге отчужденная от меня мысль, мысль в инобытии, мысль для-другого. Читатель же, прочтя это, сделает этот материал своим, освоит, превратит его из формы инобытия, в форму в-себе бытия, сохранив его объективность, переведет его в объективное.

Вообще, всякий материальный предмет и всякая идеальная сущность когда-то возникают, проходят ряд ступеней своего развития и, завершив его, исчезают. В период, когда нечто уже возникло, но еще не развито, оно обладает лишь в-себе-бытием. Так, например, ребенок – в-себе-бытие мыслящего разума.

Развиваясь, нечто пытается завоевать себе место под солнцем, взаимодействуя с другими нечто, тесня их, ограничивая их собой, заставляя считаться с собой. Оно есть бытие-для-другого.

Тем самым, оно полагает себя в этом другом, другие объекты несут на себе влияние этого нечто, результат его воздействия на них. Эти следы взаимодействия нечто и другого, лежащие в другом, есть инобытие этого нечто.

Другие объекты не остаются равнодушными к такой экспансии. Они, в свою очередь, воздействуют на наше нечто свойственным им образом, отражают его воздействие на себя, формируют его, изменяют. Наш объект несет в себе отражение своей деятельности, направленной во вне или, как выражаются философы, рефлектирует в себя. Это рефлектированное в-себе-бытие есть для-себя-бытие. В нашем примере – это развитый мыслящий разум, знающее себя знание, сознание.

Одна из главных категорий гегелевской философии – противоречие. Обыденное сознание понимает его как наличие противоположностей, каждая из которых ложна, а истина лежит где-то в середине. В золотой середине. Этот взгляд, безусловно, оправдан практикой, но нужно сразу предостеречь читателя от такого взгляда на диалектическое противоречие. В противоречии, действительно, есть две стороны, но они логически связаны. Каждая из сторон является логическим основанием истинности другой стороны и, в то же время, и ее логическим следствием. Прекрасный пример противоречия в этом смысле дал Бертран Рассел в своем знаменитом парадоксе (более известна его популярная форма: брадобрей бреет тех и только тех, кто не бреет себя сам. Должен ли этот брадобрей брить себя? Если да, то нет, и следовательно, да…).

Узловой момент системы Гегеля – диалектика. Она относится к традиционной формальной логике так же, как математический анализ относится к школьной арифметике. Диалектика сохраняет формальную логику в себе, как и анализ сохраняет в себе арифметику. В анализе изучаются новые числовые формы – бесконечные последовательности, ряды, функции. Основная конструкция анализа – переменная величина.

Диалектика также имеет дело с более широким, по сравнению с формальной логикой, содержанием. Во-первых, она исследует бесконечные понятия, в отличие от конечных в обычной логике. Во-вторых, само содержание не является фиксированной величиной, а изменяется.

Формальная логика отражает в мышлении причинно-следственные связи явлений в категории логического следования. Диалектическая логика заменяет рассмотрение причинно-следственных связей рассмотрением взаимодействия, отражаемого в категории отрицания отрицания. Взаимодействие изменяет свои моменты, переводит свои субъекты из одной формы в другую. Это же отражается и в понятии, логике. Понятие меняет свое содержание, следуя за своим субъектом, становясь в процессе развития другим. Объективное взаимодействие процессов отражается в субъективном взаимодействии соответствующих им понятий.

Замечательное изложение диалектической логики мы находим в «Капитале» Маркса, одного из крупнейших последователей Гегеля.

Основные вопросы, занимавшие Гегеля – что такое мышление и как оно постигает истину. В первой части статьи обсуждается взгляд на мышление как на развивающуюся во времени систему ориентации человека во внешнем и внутреннем мире. Эта система в процессе эволюции проходит разные фазы развития, переходит из одного состояния в другое, мало похожее на предыдущее, изменяется от низших своих форм к высшим.

Наиболее прогрессивной и продуктивной формой мышления в настоящее время является рассудочная форма. В своем чистом виде она представлена в захватывающих дух построениях математики и в захватывающих воображение успехах физики и кибернетики. Конечно, нам не всем дано овладеть в совершенстве этой формой. Ее представители – хорошо обученная и тренированная каста. Как спортсмены в своей области. Мы понимаем их достижения, болеем за них, восхищаемся, но сами добиться таких результатов не в состоянии.

Эта форма мышления возникла не вчера, и наука уже в значительной мере поняла ее достоинства и недостатки. Преодоление недостатков рассудочного мышления с сохранением его положительного содержания приводит к иной форме, форме разумного мышления. Мышление в этой форме чуждо и непривычно нам. Как дикарь удивляется мудрости и красоте картины, излагаемой образованным европейцем, но не в силах воспроизвести ее в себе сам, так как он еще не владеет формально-логическим подходом к действительности, так и мы всматриваемся в диалектику с недоумением и удивлением.

Теперь уточним: в первой части речь пойдет, в основном, о развитии самосознания и дается беглое сопоставление разных форм мышления. Материал этой части ассоциирован с «Феноменологией духа» – первым крупным произведением нашего героя.

Во второй части речь идет, в основном, о постижении истины. Хотя мы сплошь и рядом демонстрируем к ней отношение, выраженное Понтием Пилатом, – «Что есть истина?!», – т.е. считаем этот вопрос пустячным, не достойным интереса порядочного человека, но кого из нас он не волновал, прежде чем мы стали порядочными? Точнее, мы и становимся порядочнее в процессе решения этого вопроса.

Это – сложнейший и важнейший вопрос познания. А познание, пока что, единственное оружие Человечества. Никто не станет отрицать, что важно знать, в какой упаковке чай «Дилма» настоящий, а в какой – подделка. Насколько важнее знать, какую выбрать общественную стратегию!

Нужно знать, что есть истина. И нужно знать, как ее достичь. Средства, предлагаемые рассудочным мышлением, явно недостаточны. Точнее, истина есть предмет другого рода, нежели предметы, исследуемые рассудком. Именно это понимание лежит в основе перехода от рассудка к разуму. Именно оно порождает диалектику.

Открытия, сделанные на этом, мистическом, с нашей точки зрения, пути – бессмертная заслуга Гегеля.

Итак, вторая часть статьи посвящена, в основном, изложению того обстоятельства, что рассудок не способен постичь истину. Для этого нужна другая логика и другое отношение к понятию (это одно и то же: логика – отношение к понятию). Меняется само знание о понятии. Понятие имеет момент бесконечности. Следствия этого факта настолько же значительны, как и трудны для понимания.

Вторая часть – не доказательство, а рассказательство об отношениях рассудка и разума к понятию, о логике. Этот материал как-то ассоциирован с «Наукой логики».

В течение всего изложения будут встречаться понятия, отражающие отношение мышления к религии. Сам Гегель, будучи глубоко религиозным человеком, готовившим себя к пасторской деятельности, выразился так: «Религия – одно из самых важных дел нашей жизни». Философское исследование религиозного содержания представлено в его «Философии религии», и третья часть статьи в основном стремится дать представление о результатах этого исследования.

Человеческое познание природного и божественного начинается с чувственного восприятия внешних вещей, но оно уверено, что это восприятие – еще не истина, познание углубляется в свой предмет, снимает его форму непосредственности, и таким образом, двигаясь внутрь предмета, постепенно обнаруживает его сущность. Эта сущность оказывается деятельным в себе субъектом (и своим объектом деятельности), цель которой – самопознание. Гегель назвал лежащую в основе вещей и явлений самоопределяющуюся к познанию себя субстанцию Абсолютной Идеей. Эта Идея, последовательно отчуждаясь от себя в себе, создает из самой себя все более самостоятельные формы, воспринимаемые нами как ряд последовательных уплотнений природных сущностей, от Идеи до поля, затем – до вещества. Идея самоопределяется к объективности. Но Идея во всех этих формах остается Идеей. Подчеркнем, что Идея строит мир не из какой-то, вне ее лежащей материи, а из самой себя.

В процессе этого формообразования Идея предстает себе как конечный Дух, носителем которого является человек. В человеке Идея осознает себя, сначала слабо, в форме первобытных верований, затем это осознание доопределяется, проходя ряд религиозных учений, и достигает своего завершения в Абсолютной Религии – Христианстве. На этом самопознание Идеи в форме представления, в форме чистой веры завершается, и дальнейшее самоопределение Бога состоит в переходе к истинному познанию себя, познанию в понятиях. «Бог существенно есть в мышлении».

Познание – истинное познание, способное реально, а не в воображении приблизить нас к духовному, – есть познание в понятиях. И хотя часто встречается точка зрения, отрицающая роль понятия в познании, и особенно в познании идеального, тем не менее и Откровения и Теософия существуют для нас лишь в форме последовательности слов, в языке, в понятиях. Может быть и есть такие формы сознания, которые могут узнавать что-то от других вне понятия, воспитывать религиозное отношение без символов такого отношения, но нужно со всей категоричностью признать, что мы не таковы, что только через общение, чтение и размышление мы знаем то, что знаем. Невыразимое же ощущение истинного, ощущение, которому мы не можем придать никакой формы определенности, бесформенное ощущение не является превосходной духовной ценностью, пока оно не развито до понятия, до чего-то такого, что я, как мыслящий Дух, знаю. Кто, кроме животных, удовлетворится бесформенным ощущением цвета, глядя на картину?

Понятие понятия, поэтому, необыкновенно важно для философии.

«Отношение определений бога друг к другу – предмет трудный для себя и тем более для тех, кому неведома природа понятия. Если не знать хотя бы что-то о понятии понятия, если не иметь об этом хотя бы какого-то представления, нельзя ничего понять в существе бога как духа вообще…».

Это познание трудно, как когда-то было трудно христианство, оно требует от своих сторонников и своеобразных форм бытия – Общины. Гегель не гадает о будущем устройстве Общин, но описывает Общину христианскую.

Очерченный круг вопросов составляет третью часть статьи.

И еще одно замечание. Гегель творил не на пустом месте. Но, наверное, в статье нецелесообразно отмечать, где мысль была высказана впервые Аристотелем или Платоном, Декартом или Лейбницем, Кантом или Фихте. Также нецелесообразно вводить критику системы Гегеля, когда места не хватает даже для перечисления того положительного, что принесла его философия. Конечно же, его система представляет собой практически нетронутое поле деятельности, и, значит, доступна для конструктивной критики, но мы здесь этим заниматься не будем.

В дальнейшем при цитировании Гегеля не будут даваться ссылки ни на него, ни на работу, ни на страницу. Его мысли будут заключены в кавычки без комментариев. А иной раз и без кавычек, – просто вплетены в текст.

ЧАСТЬ 1. МЫШЛЕНИЕ

1. Стихия Духа

Мы с изумлением смотрим на деяния гигантов, покоривших и подаривших нам природную стихию, совершивших земные подвиги. Имена Колумба, Гагарина, Пирри, Пикара и многих-многих других вызывают в нас бурю чувств, мы соучаствуем в душе в их подвигах, мы восхищаемся их отвагой и настойчивостью, завидуем им.

Мы с недоумением смотрим на деяния гигантов, покоряющих и дарящих нам стихию Духа, приглашающих нас следовать за собой. Наше недоумение, даже страх объясняются просто: оттуда нет возврата.

В отличие от покорения природы, где всякое новое достижение позволяет нам надеяться на улучшение нашего быта, материальных условий существования и, следовательно, сохранить себя такими, какими мы есть, в стихии Духа происходит нечто противоположное: мыслитель, взаимодействуя с духовной субстанцией, прежде всего изменяет себя самого, теряет свое старое «Я», становится другим человеком. Мудрец преобразует в большей степени себя, чем природу. Человек, погрузившийся хотя бы раз в эту стихию, выходит из нее уже не тем, кем он вошел туда. Мы не понимаем сути этого преображения, но чувствуем его кожей, а вместе с тем чувствуем и страх потерять себя. При этом мы не задаем себе вопроса: а есть ли что терять?

Нам становится не по себе, когда, общаясь с человеком, мы обнаруживаем, что все то, что есть в нас, есть и в нем, но эта нормальность, целостность его существа – лишь его внешнее. Человек как человек, чего ему еще надо? Почему за этой внешней жизнью в нем угадывается что-то действительно важное, главное для него, без чего все мы прекрасно обходимся? Почему он не полагает свою суть в том же, в чем и мы – в карьере, власти, материальном благополучии? Что он там нашел? Что!?

Эти вопросы тревожат нас, неизвестность и непонятность пугают, заставляют спешно покинуть такое общество и в дальнейшем держаться подальше от таких людей.

Наши интересы сугубо материальны, для их удовлетворения нет нужды в философии. «Считается даже, и справедливо считается, что философия является помехой для удовлетворения этих интересов. Философия, таким образом, всецело предоставлена свободной потребности субъекта. Ничто не побуждает последнего заниматься ею. Потребность в философии там, где она имеется, должна, напротив, выдержать напор всякого рода заподазриваний и отсоветований. Она существует лишь как некая внутренняя необходимость, которая сильнее субъекта, которая не дает ему покоя и неустанно побуждает его дух двигаться дальше, «дабы он превозмог» и добыл устремлению разума достойное его удовлетворение. Таким образом, не поощряемое никаким авторитетом, не поощряемое даже религиозным авторитетом, объявленное, напротив, чем-то излишним, опасным или, по крайней мере, сомнительной роскошью занятие этой наукой тем более свободно, чем более его источником является лишь интерес к предмету и истине».

Мыслитель – одинок. Немногочисленные ученики и сотрудники – его Община. Но и в этой Общине он пребывает лишь внешне. В нее он несет бисер мысли, но добывает его в одиноких глубинах Духа. В этих глубинах он работает, в них находит покой, борется с одному ему ведомыми опасностями и там нередко находит свою гибель. Георг Кантор и Фридрих Шеллинг – печальные тому свидетельства. Проблемы познания, в поединок с которыми они вступили, сломили их, и Дух медленно и мучительно угасал в еще крепком теле, ожидая физической смерти.

Мыслитель различает Разум и Рассудок (собственно, эта статья посвящена такому различию). Деятельность разума непонятна нашему рассудку: принцип рассудка – абстрактное тождество, мышление в изолированности и абсолютной противопоставленности определений. Для разума – это лишь один из моментов его деятельности.

Таинственность и непонятность разумного обычно называют мистикой, особенно в отношении к религиозному сознанию. В этом смысле деятельность разумного мышления есть мистика.

А нужно ли нам разумное мышление? Обыденное сознание считает, что и так все ясно, и охотно и смело судит и рядит о философии и ее предметах. Считается, что наличие головы и жизненного опыта достаточно, чтобы построить правильный взгляд на мир (хотя все признают, что наличие ноги и кожи еще недостаточно, чтобы сшить хорошие сапоги).

Но нет. Правильный взгляд строится мышлением в мышлении же. И чем организованнее, опытнее мышление, чем оно образованнее, тем больше шансов построить этот самый «правильный» взгляд.

Мыслить надо учиться. Георг Вильгельм Фридрих Гегель подошел к философской деятельности в тридцать лет. До этого свои незаурядные способности он использовал для самообразования.

2. От Веры – к Разуму

После окончания Тюбингенского теологического института в 1793 г. Гегеля ожидала карьера пастора. Пастором он не стал, но интерес к вопросам религии, веры пронес через всю жизнь и им пронизано все его творчество. Что же послужило основой для отказа от сана священника? Неудовлетворенность формой религии, формой чистой веры. Позже он напишет: «…вера становится истиной только через духовное развитие».

В чем смысл этого развития? Христос говорит: «Из тела того, кто верует в меня, будут изливаться потоки живой воды» (Иоанн,7,38). Далее Гегель пишет: «Эти слова тотчас же разъясняются в стихе 39 в том смысле, что, однако, не вера как таковая в чувственно существовавшую во времени личность Христа приводит к такому результату, что эта вера еще не есть истина… Христос сказал это о духе, который получат верующие в него, получат, так как святого духа еще не было, ибо еще не свершилось преображение Иисуса. Непосредственным предметом веры является еще не преображенный образ Христа, личность Христа, которую мы себе представляем в этом образе. Присутствуя среди своих учеников, Христос открыл им сам, собственными устами свою извечную природу и извечное предназначение (примирить бога с самим собой и людей с ним), средства спасения и нравственное учение; вера учеников в него включает все это откровение. Несмотря на это, их вера, которой отнюдь не недоставало сильнейшей уверенности, оказывается лишь началом и основой, условием дальнейшего, чем-то еще несовершенным, верующие так еще не обладают духом, должны еще получить его, т.е. истину, его, который явится позднее той веры, что ведет ко всякой истине». Наверное, Гегель согласился бы с такой формулировкой: вера – не столько состояние души, сколько деятельность Духа.

После института Гегель поступил домашним учителем в дворянскую семью Штейгеров в Берне. Круг его интересов очень широк, он ведет переписку со своими институтскими однокашниками – Гельдерлином, Шеллингом, который в то время был руководителем в философских занятиях Гегеля несмотря на свою молодость (Шеллинг был на пять лет моложе), изучает наследие французского Просвещения, продолжает осмысливать свое отношение к религии. В этот период возникли его первые работы: «Жизнь Иисуса», «Позитивность христианской религии».

Позже он напишет: «Религия есть та форма сознания, в которой истина доступна всем людям, какова бы не была степень их образования; научное же познание истины есть особая форма ее осознания, работу над которой готовы брать на себя лишь немногие». И в другом месте: «Единственное, к чему я вообще стремился и стремлюсь в своих философских изысканиях, – это научное познание истины. Такое познание является наиболее трудным путем, но только этот путь может представлять интерес и ценность для духа, если этот последний, однажды вступив на путь мысли, не впал в суетность, а сохранил неустрашимую волю к истине».

В январе 1801 г. с одобрения и при поддержке Шеллинга Гегель переехал в Иену, где после защиты диссертации перед ним открылся путь к научной, педагогической и литературной деятельности. Вместе с Шеллингом он стал издавать «Критический журнал» и читать лекции в Иенском университете. Здесь он впервые зарекомендовал себя в качестве глубокого оригинального мыслителя. Здесь он написал свое основное сочинение – «Феноменология духа». Эта работа была напечатана в 1807 г.

3. Ступени познания и формы сознания

«Феноменологии духа» Гегель проанализировал развитие человеческого познания от низшей ступени – непосредственного чувственного восприятия, – до высшей – полного, абсолютного знания.

Проследим на примере это движение от восприятия к знанию.

Пример 1. Формы познания

а) Непосредственное знание. Его результат – восприятие

Человек впервые сталкивается с незнакомой вещью. Ему говорят: «Это – компьютер». Человек внешне ощущает предмет, формирует в сознании комплекс этих ощущений – восприятие, вешает на него словесное ощущение-ярлычок – «компьютер». Здесь предмет – вне человека, он существует безразлично к нему, для человека – это просто внешнее бытие. В то же время, это уже и бытие в сознании в форме восприятия, так же внешнее остальному содержанию сознания – другим восприятиям, представлениям, мыслям и т.п. Это восприятие еще никак не связано с остальным содержанием.

Сейчас «компьютер» имеет в сознании форму непосредственного бытия – самую простую и неразвитую форму, форму чистого единства с собой, в которой отсутствуют какие бы то ни было различия.

б) Представление. Первичное познание

Человек может не удовлетвориться этим знанием. Он может пожелать получить знание о компьютере более глубокое, более истинное. И результатом его настойчивости может оказаться демонстрация возможностей компьютера. Теперь он сможет выделить экран монитора, заметить, что там что-то происходит, обратить внимание на клавиатуру, мышь, принтер. Человек создает в себе, в своем сознании представление о компьютере, как о целом, различающемся в себе, состоящем из частей, каким-то образом взаимодействующих между собой. Он обретает имена этих частей: системный блок, монитор, интерфейсная карта, DOS и т.д. Эти части носят пока еще характер восприятий, но эти восприятия утеряли уже свою самостоятельность, они существуют как части целого.

Итак, познание вещи «компьютер» перевело его бытие в сознании в форме непосредственного бытия, в форму, имеющую внутри различия, в определенную комбинацию связанных друг с другом частных восприятий, – в представление. Это – форма развитого бытия. Однако, представление здесь еще произвольно в том отношении, что мы можем представить компьютер и без DOS'а, и без микропроцессора и без того или другого, так как в нашем сознании пока что нет внутренней необходимой связи частей в целом. Представление о вещи, пока что, обладает характером случайного существования: хочу – представлю так, а хочу – этак.

в) Рассудочное знание. Почти наука

На этом знакомство с компьютером может закончиться, а может – продолжиться. Мы можем пожелать научиться работать на нем. И тогда нам придется многое прочитать, испробовать, осмыслить. Нам придется освоить жаргон, на котором общаются специалисты, привести новые понятия, слова, в связь с уже имеющимся внутри нас материалом, осознать условия, при которых возможна работа машины. Мы во все большей и большей мере разлагаем наше представление, связываем получающиеся части друг с другом и другим содержанием сознания, приводим в аналогичные отношения и слова, являющиеся именами этих частей – формулируем суждения и умозаключения, затем – или вместе с этим – формируем систему суждений о компьютере. В этой системе суждений форма представления, как она была раньше, основательнейшим образом переработана мышлением, это уже система рассудочных суждений о предмете, в которой содержится необходимость именно такой, а не иной связи частей целого. Предмет обретает в нашем сознании форму развитого существования, в которой положены (осознаны) как моменты его необходимости, так и случайности. Это, несомненно, более глубокое, более истинное понимание компьютера, чем раньше.

Наш предмет – компьютер – обрел в сознании новую форму существования, он перешел в сферу сущности, в сферу, где царят понятия причины и следствия. Мы не довольствуемся голым представлением, мы хотим знать не просто связь моментов представлений (А связано с В), мы хотим знать их причинно-следственную связь и выразить ее в соответствующей форме – в форме логической, рассудочной системы суждений (из А следует В. Нет А – нет и В. Для существования В необходимо А). Основное содержание нашего предмета – понятия и связь этих понятий. Представления и, тем более, восприятия отошли на задний план нашего знания.

г) Еще не Разум, но, безусловно, – Наука

Но человек может не удовлетвориться и этим знанием. Продолжая анализ устройства и функционирования ЭВМ, анализ общественно значимых целей и технологических и научных возможностей общества, осмысливая и синтезируя эти содержания, специалист может построить в своем сознании (пока еще в сознании) такую машину, какой еще нет, но которая, с точки зрения разработчика, наиболее полно – идеально! – соответствует своему назначению, своему понятию. Такая идея есть истина понятия ЭВМ.

Деятельность конструктора стоит на грани рассудка и разума, на той грани, где сфера сущности переходит в сферу понятия, и предмет переходит из своей рассудочной, формально-логической формы в мышлении в форму бесконечного понятия, диалектическую форму. (не совсем точно. Прошу прощения!).

д) Процесс познания – процесс формирования истины

Позже мы подробнее обсудим различие между этими формами, а сейчас обратим внимание еще на одно обстоятельство. Предмет, как он был дан в форме восприятия, конечно же истинен.

И в форме идеи предмет тоже истинен

Но эти две истины существенно различны. Их соединяет лишь процесс движения: последняя истина есть результат развития первой. Вообще, истина осуществляется лишь в процессе своего движения, лишь вместе со своим становлением. Как писал Гегель: «Голый результат есть труп». Истина есть становление себя собой. Перестав становиться, изменяться, она перестает быть истиной, обретает статус промежуточного результата.

е) Истина – результат деятельности сознания

Процесс движения истины тесно связан с деятельностью сознания. Деятельность же эта заключается во все более глубоком проникновении в свой предмет (именно в свой, в предмет в форме мышления), в снятии одних форм, как неистинных, и полагании их в основу других, более развитых. Человек, только что познакомившийся с компьютером, практически ничего не подразумевает под этим словом. Наоборот, конструктор видит в этом слове колоссальное содержание. Оно светится в понятии огромным количеством положенных и развитых определений, тонких различений и взаимообусловленностей. Это – развитое понятие.

ж) Полагание и снятие

Полагание и снятие – очень часто встречающиеся в философии Гегеля понятия. Каков их смысл?

Объект в процессе своего взаимодействия с другим может отдать себя частично или полностью другому. Снять себя и положить себя в другом. Как мышление в высказывании. Как раб в господине. Но, с другой стороны, внешние объекты сопротивляются внедрению нашего объекта в себя, отражают его давление, возвращают его воздействие на себя. Они снимают в себе его воздействия и полагают их снова в него. Как забота господина положена в рабе. Как истинность и смысл высказывания вновь полагается в мышлении.

Более прозрачный пример. Рабочий на производстве служит потребительной стоимостью, которая, в процессе потребления, создает стоимость. Это – процесс снятия рабочим своей рабочей силы и полагания ее в продукт производства. Вернувшись домой, рабочий становится просто рабочей силой, стоимостью, которая требует своего восстановления. Он использует для этого потребительные стоимости, созданные другими: пищу, газету, телевизор, диван, пиво. Теперь он полагает себя посредством потребления другого, снятия другого.

В производстве он полагает себя в другом, снимая себя. В потреблении он полагает себя, снимая другое.

Мышление же есть существенно взаимодействие себя с собой. Поэтому, полагая в себе нечто иное себя самого, оно одновременно и снимает в себе нечто другое самого себя же. Например, снимает неистинность знания в полагании знания более адекватного, истинного. Важно, что снятие не означает уничтожения. Это акт в отношении другого (типа жертвы), за которым следует полагание («воздаяние»).

В любом случае следует иметь ввиду, что категории «полагание» и «снятие» – парные: если что-то снимается, то что-то и полагается, и наоборот.

з) Пример – это еще не теория, не система

В приведенном примере с компьютером изложено представление о процессе познания. Здесь нет еще специфического жаргона (или почти нет), не различаются моменты познания в себе, в познании. (Хотя они различены в представлении о познании компьютера, но различены вместе с конкретным материалом, в котором они существуют как в другом, как несущественные). Не указаны их взаимоотношения, их необходимость и истинность.

Формы мышления

а) Человек рождается дважды: как животное и как Дух

Всякий может вспомнить из своей практики примеры движения познания, подобные описанным выше. Познание – это процесс, в который мы вовлечены с первого дня своего существования. До своего рождения мы проходим путь эмбрионального развития, повторяя в общих чертах эволюцию животного мира от клетки до человека, но рождаемся мы просто маленькими, беспомощными, беззащитными человеческими детенышами. Рождается не человек, рождается животное. Человек, как мышление, в этом животном еще только должен родиться. Он должен овладеть той культурой, тем мышлением, которое было создано социумом вне и независимо от него. Общество «вынашивает» человека – воспитывает, обучает. Человек – продукт общества. И формы познания, которыми овладеет рождающийся, растущий Дух – это, в основном, господствующие формы познания окружающего его общества.

б) Разные люди – разные формы мышления

Что же это за формы? Мы с ними уже слегка познакомились: чувственные восприятия, представления, рассудок, разум. Гегелю принадлежит заслуга их систематизации, рассмотрение их как последовательности форм сознания, сменяющих исторически друг друга в эволюционном процессе развития человечества. Человек в своем духовном развитии также повторяет этот путь в сжатом виде.

Он, конечно, может и не пройти весь путь, а застрять где-нибудь на середине. Это сравнимо с животным миром. Эволюция живого прошла путь от простейших до человека. Но рождаются конкретные представители этого царства – мышонок или лягушка. Каждое животное проходит в эмбриональном состоянии разные фазы и на какой остановилось, то и родилось. В своем духовном многообразии человечество также представляет собой классы, отряды, виды и подвиды разных форм сознания, и ступеней внутри одной и той же формы. В зависимости от воспитания и среды формируются и «хищники», и «паразиты», и «травоядные»… Что внизу, то и вверху…

Однако, как бы ни была содержательна и интересна эта систематика, она ничуть не убеждает, если она не имеет своим стержнем хорошей идеи, хорошего метода. Метод – это характер мышления, образ его поведения, обусловленный его формой. Как поведение животного зависит от его формы (рожденный ползать – летать не может!), так и метод мышления теснейшим образом связан с его формой.

Метод – еще одна бессмертная заслуга Георга Гегеля.

Для предварительного понимания метода приведем три формы изложения материала, три метода мышления.

Пример 2. Методы мышления

1). Мышление в представлениях

Цитата из книги «Материалистическая диалектика», т.3. «В процессе групповых действий вырабатываются представления индивида о себе и окружающих его сочленах группы. Появляются «я», «он», «мы». Наряду с самовыделением осознается сходство «себя» и «его», а также «их» всех: «я», «он», «они» – в группе «мы». И на этой основе, уже чисто психологической, сопереживание животного переходит в сострадание человека, формируются нравственные чувства и осознается принадлежность к группе, тесная групповая взаимосвязь».

а) Это – метод внешнего описания

В предыдущем абзаце описывается возникновение самосознания. Однако, обратим внимание на форму. Чувствуется, что у автора на эту тему сложилось ясное представление. Он различает в нем многие моменты, дает им имена и передает свое представление посредством этих имен. Он располагает слова в соответствии с находимыми в нем моментами этого представления. Слова играют роль кода для передачи информации о представлении. Если теперь читатель подставит свои представления вместо этих слов, он получит что-то похожее на оригинал. Обратим внимание: здесь язык играет лишь роль передатчика информации. Он сам не участвует в познании (или почти не участвует). То, что передается, может быть передано и иначе, например, музыкой, красками.

Можно составить себе о предмете и другое представление. Оно также будет иметь право на существование.

Из цитаты не видно, почему происходит то или другое, почему «осознается сходство» или «переходит в сострадание» и т.д. Такая форма познания, познание в представлениях, имеет своим методом исключительно внешний метод, метод внешнего описания. Однако и само представление, как мы видели, имеет для познания ограниченную ценность ввиду своего еще внешнего отношения к мышлению. Так что истина, как совпадение формы и содержания, здесь вполне достигается.

б) Ранние теории познания – формы мышления в представлениях.

Познание в представлениях – одна из наиболее исторически ранних форм, и в то же время, наименее развитых. Недостатки этой формы и ее метода были выявлены еще в древности. Результатом их устранения стала рассудочная форма мышления и, соответственно, формально-логический метод мышления.

2) Рассудочное мышление

а) Пока что – форма мышления в представлениях

Экономика содержит два цикла. Один – цикл производства (в конечном счете, производство средств потребления). Произведенный продукт поступает на рынок, где обменивается на деньги. Деньги тратятся на приобретение средств производства и рабочей силы. Приобретенные товары вступают в процесс производства, в котором к стоимости средств производства присоединяется стоимость конкретного труда рабочего. В результате на рынок выбрасывается большая стоимость, чем она была на входе в производство.

Второй цикл – цикл рабочей силы. Она обменивает себя, как товар, на деньги, которые, в свою очередь, обмениваются на товары потребления, на свое восстановление.

В двух последних абзацах стиль изложения совпадает со стилем изложения в предыдущем примере. Но здесь он служит лишь для напоминания всем известных истин. Это – введение в проблему. Теперь сама проблема: что произойдет, если на рынок будут выброшены дешевые зарубежные товары потребления?

б) Рассудок использует необходимую связь понятий

Рабочая сила приобретает зарубежный товар. Следовательно, она, во-первых, не покупает свой, и, следовательно, свой оказывается в избытке, т.е. имеем перепроизводство, следовательно, производство необходимо сворачивать, следовательно, количество занятой в производстве рабочей силы должно быть уменьшено, следовательно, рабочая сила должна быть уволена, следовательно, в целом должны наблюдаться спад производства и рост безработицы. А. во-вторых, рабочая сила авансировала своей зарплатой зарубежный капитал, следовательно, дополнительно авансировала его производство, следовательно, это производство начинает расширяться, следовательно, оно требует привлечения дополнительной рабочей силы, следовательно, уменьшается безработица, следовательно, растет благосостояние граждан зарубежных стран.

Следовательно, приобретая в больших масштабах товары потребления за рубежом, мы подрываем основы своей экономики и в той же мере поднимаем чужую.

в) Причинно-следственная связь – основа рассудка

В этом примере мы обнаруживаем не только имена отдельных представлений, не только чисто историческое описание того, как оно строится, но и фиксацию взаимодействия этих моментов в категориях причинно-следственных связей. При этом заметим, что эти элементы, хотя и скрытно, уже имеют форму определения в определенной науке (экономике), а значит, в большей мере соотносятся друг с другом, опосредованы, чем с породившем их представлении. Отметим также большое влияние формально-логического момента в этом отрывке.

Этот пример являет собой образец рассудочного мышления, рассудочной формы познания. Оно основано на понимании причинно-следственной связи и требует такой связи и в мыслях. Нам недостаточно знать «как», мы желаем знать «почему». Формальная логика отражает как раз эти причинно-следственные связи в мыслях. При этом причина мыслится как нечто сравнительно устойчивое, неизменное, и, тем самым, вызывающая устойчивые, неизменные следствия. Даже взаимодействие мыслится как пара направленных навстречу друг другу причинно-следственных связей.

г) Определение – причина логического следования

Отличительной чертой рассудочного мышления выступают определения. Они отражают представление о причине (в логике это называют «достаточным основанием»). Дальнейшее движение мысли должно быть логическим следствием этих определений. Содержания понятий в ходе рассуждения не меняются, движение мысли контролируется формальной логикой. Уже не всякое представление считается истинным, а лишь такое, которое отвечает требованиям логики.

Это – формально-логический, или рассудочный метод мышления.

3). Разумное мышление

а) Пока что – форма мышления в представлениях

Животные поддерживают свою жизнь посредством непосредственного (с известными оговорками) потребления продуктов, преднаходимых в природе. Чем лучше приспособлено животное, тем легче ему поддерживать свое существование (это, собственно, тавтология). Чем хуже – тем труднее. У плохо приспособленного животного больше проблем с природой, чем у приспособленного хорошо. Внутреннее стремление к решению этих проблем – потребность. У неприспособленных животных потребности острее и разнообразнее. При определенном дисбалансе потребности удовлетворить уже нельзя (обратите внимание на медленность движения мысли, на постепенный перенос центра тяжести от одного момента представления к другому; некоторая непрерывность мысли).

б) Появляется рассудочный метод

Либо вымирать, либо отказаться от непосредственности отношения с природой (от мышления в форме представления переходим к рассудочной форме). Иначе: либо отрицать себя, либо отрицать природу. Такое, вобщем-то слабое существо, как наш дикий предок, оказался перед выбором. Мы ничего не знаем о тех, кто выбрал первый путь, – они исчезли. Мы же – потомки второго пути.

в) Появляется диалектический метод.

Отрицать непосредственное отношение с природой – значит встать в отношение с ее другим, т.е. в отношение с собой. (Появился новый, диалектический момент – отношение субъекта с собой). Отрицать непосредственное отношение себя с природой – значит положить отношение себя с собой. Но дикий предок – еще часть природы. Значит он, отрицая непосредственное отношение с природой, отрицает и непосредственное отношение с собой, и именно в вопросах удовлетворения своих материальных потребностей. Конечно, это парадоксально, но наша обезьяна так и поступает: она в своей материальной, природной деятельности противоречит себе – она полагает свою деятельность по добыче пищи не на пользу себе, а на пользу тому, столь же отверженному природой существу, как она, на пользу ближнему, своему зеркальному отражению, другому самого себя. Поскольку ближний – такой же, как и она, он поступает также. Тем самым, лишаясь единства отношения с собой, полагая свою деятельность для другого, наш предок получил возможность удовлетворить свои разнообразные потребности. Удовлетворяя одну большую потребность, потребность всех, он удовлетворяет много своих маленьких частичной деятельностью каждого. (Вспомните сказку: один крокодил не может почистить себе зубы. А два – смогли бы).

в₁) Опосредование – отношение к себе через другое себя

Итак, я отказался от непосредственного отношения с собой, от непосредственного тождества. Я полагаю свою деятельность для другого. Другой преднаходит результат моей деятельности как продукт потребления. В свою очередь, и он поступает также по отношению ко мне. И я нахожу его деятельность как продукт для меня. Тем самым, моя деятельность принесла мне продукт, но не непосредственно, а посредством другого. Я полагаю свою деятельность в продукт, получаю же продукт другой деятельности. Потребляемый продукт не есть продукт моей деятельности. Благодаря моему постоянному отчуждению от себя как деятельности, я постоянно возвращаюсь к себе, как потребитель. Мое отчуждение есть непременное условие моего существования, мое раздвоение, противоречие во мне (действовать для другого, чтобы жить самому) – есть единственный способ сохранить мою единичность, целостность. Результат моей деятельности противостоит мне в продукте потребления. Я – не животное, не единство деятельности и результата, добычи и потребления. Я – как раз наоборот, – полная разорванность. Я поставил свое бытие в зависимость от своего другого, от общества, в нем суть и смысл моей деятельности, в нем источник моего существования. Оно – среда моего обитания. Его я должен беречь и лелеять, – его, другого человека!

Итак, Я есть Я является сложным отношением опосредования: Я есть Ты, поэтому Ты есть Я, поэтому Я есть Я посредством Тебя. Я есть, пока есть Ты. Не будет Тебя, не будет и Меня. Мы существуем посредством друг друга. Мы опосредуем друг друга. Мы исчезаем вне этого процесса взаимного опосредования.

Позже мы увидим, что опосредование – неотъемлемый элемент разумного познания.

в₂) Отрицание определенного содержания порождает (полагает) также определенное содержание

Отрицание человеком его природной части, сути, всецелое отрицание, приводит к тому, что противостоит природе. Отрицание реального приводит к идеальному, к чистому разуму. Как единство природы и разума, отрицание человеком себя есть полагание разума в природную деятельность, и полагание природной части в разумную деятельность. Разумная природная деятельность есть труд. Труд создает природу, но человеческую, рукотворную природу, среду, удовлетворяющую потребностям человека наиболее полно. (Нечего и говорить, что не все, что хорошо для человека, хорошо для природы. И наоборот.).

Человек есть единство противоположностей – природы, полагающей его, и разума, противополагающегося природе. Человек – природный разум. Отрицание – разумная Природа, результат труда. В определенном аспекте именно эту рукотворную Природу мы называем объективным мышлением, общественным сознанием.

в₃) Взамодействие с другим приводит к самоотрицанию объекта и к его самопротивопоставлению себя себе

Я поставил свое бытие в зависимость от своего другого, от того, что отрицает меня, от своей деятельности, которая есть также и моя деятельность, во мне. Она есть во мне и она есть другое меня, я есть противостояние в себе, и на какой момент этого противостояния не встань – деятельность или потребление – я есть также в себе и не-я. Я всегда противостою чему-то внешнему во мне, что столь же богато содержанием, как и я, но в чем я содержания не вижу, ибо как только я делаю это «я» своим содержанием, я ухожу из своего момента наблюдения к этому внешнему, становлюсь им, и «я» снова противостоит мне там, откуда я только что вышел к нему.

в₄) Самосознание – результат самосохранения путем самоотрицания

Сознание, возможно, развилось бы больше у слонов, китов или дельфинов. Но самосознание, «я» – это результат самоотчуждения в себе. «Я» нет и у стадных животных, так как они в очень малой степени есть «для-другого», и у насекомых (муравьев, пчел), так как они всецело «для-другого», и в то же время они ничто для этого другого. Их отношения друг с другом несимметричны.

в₅) Мысль – вибрация в канале противоречия.

Обратите внимание на движение мысли. Она колеблется между противоположностями, вибрирует в канале противоречия. Внутреннее противоречие – волновод мысли.

Первые итоги

В этих трех фрагментах приведены три основных формы познания.

а) «Восточное» мышление

Первая – наиболее древняя, хотя и наиболее простая, но и наиболее развитая в деталях использования и выражения. Она используется ныне преимущественно в обыденной трудовой деятельности, религии и искусстве. Это внешнее описание в закодированном виде внутреннего представления.

б) «Западное» мышление

Вторая – современная форма научного знания. Оно разлагает представления на отдельные мысли, определяет их и движется в этих определениях. Она выделяет единичное, особенное и всеобщее содержание предмета познания, фиксирует его и рассматривает различные формы этого содержания и их взаимодействия. Само содержание в ходе познания не меняется. Это – формально-логический метод познания.

в) Диалектическое мышление

Третья форма – форма содержательного познания. Само содержание предмета не остается неподвижным, а также изменчиво, как и форма. Этим достигается соответствие формы и содержания, т.е. истина. Это – диалектический метод познания.

Заметим, что диалектика существеннейшим образом использует возможности и двух других форм, но они являются лишь моментами этого метода.

г) Диалектика – будущая форма мышления.

Разработка диалектического метода и систематическое его использование в процессе познания – основная заслуга Георга Гегеля. Конечно нам, людям далеким от проблем познания, такой метод чужд, мы ему не учились и им не владеем, поэтому форма изложения материала в «Феноменологии духа», в частности, – а в «Науке Логики» в особенности, необыкновенно трудна для нашего восприятия, понимания. Работы Гегеля с полным правом занимают первое место в мировой литературе по сложности изложения. Но эта сложность – не следствие косноязычия автора, запутанности изложения, это – следствие нашей неспособности отрешиться от воспитанных в нас предрассудков мышления. Не автор сделал материал сложным, сложным его делает сам читатель.

Сравните с теорией относительности А.Эйнштейна. Мы ее не все понимаем, но все хотя бы уважаем.

Общий итог первой части. Мы рассмотрели (на примере компьютера, Пример 1), как возникает и изменяется содержание знания предмета в мышлении. Мы рассмотрели методы, посредством которых выражается это знание (Пример 2). Мы не доказали, но догадываемся, что то или иное содержание знания должно иметь ту или иную форму. Невозможно выразить предмет мышления, существующий, скажем, в форме представления, в рассудочной форме, форме конечного понятия. И наоборот, выразив предмет мышления, существующий в форме рассудка, посредством простого внешнего описания, мы редуцируем его до уровня представления.

Метод есть тот инструмент, посредством которого формируется новое содержание знания из исходного. Форма выражения знания необходимо включает в себя этот определенный методом результат деятельности мышления. Поэтому метод конструирования содержания мышления и метод описания этого содержания связаны так неразрывно.

Эволюция знания в мышлении есть результат эволюции методов конструирования этого знания. Так можно сформулировать основной вывод «Феноменологии духа». Наиболее совершенный метод конструирования, известный на сегодня, – научный метод познания. Но каков путь эволюции? К какому, более совершенному, методу ведет он нас? Очевидно, он должен быть расширением научного метода на объекты, недоступные научному познанию. Такой метод Гегель назвал диалектическим.

В дальнейшем нас будут интересовать основы диалектического метода конструирования знания, а также той формы, в которой этот метод представляет свой результат, т.е. основы диалектической логики. Конкретно: мы поговорим о соотношении конечного и бесконечного понятий и той специфике, которая присуща бесконечному.

4. «Феноменология духа»

Еще раз резюмируем содержание этой работы. Я расскажу о ней своими словами в своих терминах. Несмотря на значительные расхождения с оригиналом в деталях, я сохраню основную идею автора – идею эволюции мышления.

Гегель рассматривает мышление в процессе его исторического развития, эволюционно. Это – одна из самых ранних теорий эволюции. Ее результат можно было бы назвать «периодической системой форм мышления».

Его теория эволюции мышления утверждает, что мышление человечества в своем развитии прошло три основные фазы: мышление в восприятиях, мышление в представлениях и мышление в понятиях. Каждая предыдущая фаза порождает последующую. То же справедливо и в отношении развития индивидуального сознания.

Далее. Каждая из этих фаз содержит в себе конечную и бесконечную формы.

Мышление развивается поступательно по спирали.

1. Мышление в конечных восприятиях.
2. Мышление в бесконечных восприятиях.
3. Мышление в конечных представлениях.
4. Мышление в бесконечных представлениях.
5. Мышление в конечных понятиях.
6. Мышление в бесконечных понятиях.

Тем самым, мышление отдельного человека в современную эпоху может последовательно пройти (но не обязательно проходит) через пять глубоко индивидуальных и глубоко различных форм (рас, по выражению Е.П.Блаватской). Мы стоим на пороге 6-й расы – перед мышлением в бесконечных понятиях.

ЧАСТЬ 2. ПОНЯТИЯ КОНЕЧНЫЕ И БЕСКОНЕЧНЫЕ

1. Введение

Чем отличается механизм от организма?

а) Немного о механизме

Механизм – множество частей, которые могут существовать обособленно, могут быть собраны в целое, выполняющее свою функцию, могут быть снова обособлены в процессе разборки – и снова собраны. Механизм можно разобрать и снова собрать.

Сложный механизм можно упростить до модели, игрушки, т.е. можно создать механизм, в чем-то похожий на оригинал. Человеку, желающему получить внешнее представление о самолете, достаточно показать игрушку, действующую модель.

б) Немного об организме

Иначе с организмом. Его нельзя разобрать и снова собрать. Он – существенно целое, и его части – существенно его части. Часть, изъятая из организма, перестает быть частью, вне организма она становится внешней, посторонней ему вещью, и попытка ее возврата – это внедрение в целое постороннего ему объекта, чему организм сопротивляется (с известными оговорками, разумеется).

Сложный организм нельзя упростить до модели, игрушки, которая бы также была организмом. Можно упростить до механизма. Есть настоящие слоны, есть игрушечные механические модели слонов, но нет игрушечных маленьких живых слонов.

в) Сравнение

Деталь механизма самодостаточна. Она спокойно может сохранять себя и вне механизма. Ее бытие не обусловлено другими деталями. Более того, вступая с ними в отношения при работе механизма, наша деталь изнашивается. Другие детали обуславливают, скорее, ее небытие. Деталь устойчива статически, вне механизма, и неустойчива динамически, в механизме.

Орган – наоборот. Организм – необходимейшее условие его существования. Его бытие не самостоятельно, обусловлено другими органами. Орган гибнет вне этой обусловленности. Орган устойчив лишь в работе, динамически, и совершенно неустойчив вне этой работы, статически.

Деталь имеет основание своего существования в себе самой, в этом смысле говорят, что деталь конечна. Она содержит в себе границу своего бытия.

Орган имеет основание своего существования в другом самого себя, в организме. Он должен постоянно отчуждать себя в форме присущей ему функции в организм, «жертвовать» собой, выходить за свои собственные пределы, чтобы получить условие своего существования, свое метаболическое «воздаяние», чтобы вернуться в себя. Орган не содержит непосредственно себя в себе. Он содержит себя лишь посредством постоянного самоотрицания, посредством инобытия. И даже категоричнее. Орган не существует в себе. Он существует лишь в другом. И благодаря этому другое существует в нем и есть он. Орган есть в себе другое самого себя. Он не содержит в себе своей границы, своего предела. Его граница и предел лежат вне него, в организме. Или: он не содержит в себе своей границы непосредственно. Она осуществляется в нем опосредованно, посредством его другого, через организм. И в этом смысле орган противоположен детали, он – бесконечен.

г) Система Гегеля – первый организм в области мышления

До Гегеля в философских системах преобладал момент механистичности. Это позволяло достаточно просто «разобрать» их и, при необходимости, «упростить» до некоторой модели, до популярного, упрощенного изложения.

С системой Гегеля это невозможно. Доступно лишь построить некую механическую модель, механистическое изложение его системы. И обычно, излагая его учение, так и поступают. Но такое изложение дает совершенно превратное представление об этой философии. Что-то вроде механического слоника.

Когда Гегелю предложили подготовить краткое популярное издание его системы для французских читателей, он ответил, что его философия не может быть изложена ни проще, ни короче, ни по-французски. Так он выразил свою иронию по поводу выраженного в просьбе поверхностного подхода к философствованию.

Мы же займемся вопросами конечности и бесконечности.

2. Наша практическая деятельность – конечна

а) До обучения человек и деятельность внешни друг другу

Скажем, машиностроение. Человек, решивший посвятить себя этой деятельности, уже преднаходит в обществе исторически выработанные цели этой деятельности, средства их достижения – технологии, образцы этой деятельности и т.д., то есть перед ним уже имеется налицо материал, непосредственное, что создано его предшественниками в этой сфере. Но для нашего юноши этот материал бесполезен, пока он не погрузил его в себя, не оживил его в сознании, не запустил в своем мозге-процессоре определенные алгоритмы обработки данного материала.

б) Обучение, как переход внешнего знания во внутреннее

Общество хранит информацию как о базах данных, необходимых будущей деятельности специалиста, так и алгоритмы загрузки этих баз. Загрузка производится с помощью преподавателей, учебных пособий и т.п. Тем самым происходит превращение преднайденного, безразличного сознанию непосредственного в факт сознания, в развитое содержание, которое теперь находится в сознании и сознание знает его как свое, как созданное сознанием из материала сознания же посредством мышления. Само мышление здесь – это деятельность сознания, конструирование содержания из преднайденного непосредственного, имеющегося как в ощущениях, так и в предыдущем жизненном опыте.

в) От деятельности требуется конечный результат

Теперь наш специалист может приступить к работе. Первый момент работы – цель. Она должна быть конкретна, достижима, конечна. Формулируя цель – получить такой-то результат, – специалист соотносит в себе имеющиеся в наличии средства с этим, пока еще идеальным, результатом. Он подбирает или создает конечное число конечных деталей и после конечного числа шагов по их сборке и наладке получает механизм – нечто конкретное, определенное, причем форма конечности с философской точки зрения – одно из существеннейших определений результата.

Вообще, в своей материальной практике мы добиваемся конкретных, единичных, конечных результатов. Результат должен иметь форму самостоятельного, самодостаточного, безусловного бытия.

3. Наше теоретическое мышление – конечно

а) Теория – конструирование из определений

Обратимся теперь к другому роду деятельности – математике. Здесь также обучение – необходимое условие практической работы в этой области. Деятельность математика похожа на предыдущую, но конструирование ведется не из чувственно данных предметов, а из мыслей, взятых в форме определений. Основная технология – доказательство. Аксиомы – непосредственное, начало, но такое начало, которое в скрытом виде содержит в себе будущее богатство теории. Это богатство выявляется, становится действительным, посредством формирования определений и доказательств.

б) Теория – конструирование из конечных определений

В самих аксиомах не содержатся будущие определения объектов теории или идеи доказательств. Аксиоматическая теория – результат работы мышления, интуиции, длительного поиска, проб и ошибок. Сейчас нам здесь важно то, что определения, имеющиеся в теории, отражают конечные объекты, понятия содержат в себе конечное число свойств с конечным числом отношений между ними. Бесконечность в математике также имеет в своем определении своеобразное ограничение. Вне и наряду с этим бесконечным существуют различные отображения, конечные множества и т.п. Это не то бесконечное, вне которого ничего нет – ни бытия, ни небытия, ни пространства, ни времени, ни конечного, ни бесконечного. Математическое бесконечное существует вне конечного, и в этом конечном оно находит свое другое, границу, предел, тем самым оно оказывается оконеченным, ограниченным, определенным, т.е. также конечным бесконечным.

Итак, математика – мышление в конечных понятиях, логическое конструирование конечных объектов из конечных определений. Логика, формальная логика, в большинстве случаев позволяет контролировать истинность процесса и результата конструирования.

Понятие в математике должно быть тем же, что деталь в механизме – некоторым конкретным конечным.

в) Теория в конечных понятиях может быть непротиворечивой

Очевидно (или почти очевидно), что при работе с конечными понятиями (как и с конечными механическими деталями) мышление имеет возможность не допускать в них противоречия. Нельзя, чтобы одно и то же в одно и то же время в одном и том же отношении было бы чем-то и не чем-то, А и не-А. Нельзя, чтобы, скажем, деталь механизма покоилась бы относительно другой детали и в то же время двигалась бы относительно нее. Если конечное понятие противоречиво, его можно – и нужно! – разложить на его противоположные моменты, определения, дать им особенные имена и дальше мыслить их в отдельности друг от друга.

г) Существуют и бесконечные понятия

Конечно, математики прекрасно осведомлены, что есть и другие понятия, которые, подобно магниту, как ни дели, остаются противоречивыми в себе. Такие понятия к рассмотрению в математике не допускаются. Это не значит, что их вообще не рассматривают, это значит лишь то, что их рассмотрение лежит – и должно лежать – вне математики. Сокрушительные результаты Геделя – следствие попытки метаматематики оконечить бесконечное ради сохранения старой логики, в целях ухода от парадоксов типа Кантора и Рассела.

д) Содержание конечного понятия постоянно

Математическое мышление оперирует конечными, изолированными друг от друга, понятиями, удерживает их в этой изолированности, придает им различную форму, различные определения, ищет в этом различии формы тождественное содержание и двигается в нем. Законы этого движения тождества содержания в его формальных различиях являются законами формальной логики. Например, если А есть В, а В есть С, то А есть С – это логический закон. Если окажется, что А есть 3/2, В есть 1.5, а С есть «полтора», и если удается установить, что 3/2 – это 1.5, а 1.5 – это «полтора», то мы вправе с точки зрения этой логики, заключить, что 3/2 – то же самое, что и «полтора».

е) Изоляция понятий – цена за постоянство содержания

Но снова отметим, что существенно, крайне существенно, чтобы содержание этих понятий было конечным, неподвижным, внутренне непротиворечивым. Неподвижным же оно будет тогда, когда другие содержания на него не действуют, не меняют его, т.е. тогда, когда рассматриваемые содержания изолированы друг от друга, а так как события происходят в мышлении – изолированы в мышлении. Это не значит, что мы не можем использовать понятия движения, изменения и т.п. Это значит, что даже в этих понятиях мы должны оставить только внутренне непротиворечивое содержание, брать их лишь в их тождестве с собой, абстрагироваться от их внутренней, имманентной противоречивости (если таковая, конечно, имеет место быть).

ж) Формальное мышление работает с переменной формой понятия при постоянном его содержании

Математическое мышление – мышление, работающее с различными формами понятий, оставляющее содержание последних неизменным. Это – формальное мышление. С точки зрения содержания его закон – закон тождества: А есть А. С точки зрения же формы – это вполне нормальный закон всяческого человеческого мышления: А есть В, Нечто есть Другое. Мы редко произносим что-либо вроде «Береза есть береза», гораздо чаще – «Береза есть дерево», «Дерево есть растение», следовательно, «Береза есть растение». Математика вычисляет под многими единичными признаками конечных объектов их особенное, общее им содержание и движется в нем.

з) Мы еще только осваиваем формальное мышление

Самое главное, что интересует нас здесь – это то, что такой способ мышления присущ нам в большей или, чаще, меньшей мере. В математике он обнаруживает себя в наиболее чистом и последовательном виде. В быту же мы мыслим, в принципе, также, но, конечно, гораздо грязнее и непоследовательнее, часто же вообще никак не мыслим. Распространенность такого образа мысли объясняется, прежде всего, его практической полезностью. Мы встречаем внешние предметы как единичные, изолированные (хотя бы в возможности), даем им имена, оперируем ими непосредственно, а затем – и их заместителями, именами – в мышлении. Это – форма мышления материальной, природной части человека, той части, что роднит нас с животными и противостоит собственно человеческому, социальному, духовному. В вопросах изучения нравственности, души, познания, Духа такое мышление получает, как правило, весьма скромные результаты.

4. Нам известны и бесконечные понятия

Наше практическое и теоретическое мышление привыкло работать с некоторыми особенными, конечными содержаниями. Но даже простое наблюдение обнаруживает и более сложные процессы.

а) Изменчивость содержания – вещь, встречающаяся сплошь и рядом

Классический пример с зерном: при прорастании зерна оно меняет свою форму, равно как и содержание, оно становится ростком, затем – взрослым растением, растение гибнет и истиной его движения от единичности зерна становится содержание колоса, т.е. снова зерно. Здесь мы видим движение содержания, переход одного особенного содержания в другое, и, как следствие, то, в чем осуществляется этот переход – некоторое всеобщее, среда, субстанция, идея, сущность или еще как, то, что сохраняется в этих переходах, является истиной этого перехода.

Здесь существенно то, что посредством конечных понятий мы можем построить мертвую фотографию процесса развития растения, но не можем его оживить в понятии. Мы не можем построить понятия «зерно», «почва», «влага», «воздух», «свет» так, чтобы исходное понятие «зерно», взаимодействуя с остальными понятиями, перешло в понятия «росток», «колос», «зерно». Ни природа конечного понятия, ни связанная с ним логика не позволяют нам это сделать.

б) Религиозные представления развиваются исторически

Посмотрим еще на одну науку – теологию. Прежде всего заметим, что человек не рождается с развитыми религиозными представлениями, он их получает в процессе воспитания. Животные лишены религии. Понятия души, Духа – чисто человеческие.

Вера исторически тоже не появилась сразу в развитом виде. Она прошла путь от примитивного одухотворения природных явлений до конкретного, многоразличенного в себе содержания, которое выражено для человека в догматах веры, писаниях, культовых обрядах, церкви. Материальные атрибуты веры в процессе этой эволюции становились все менее существенными, и все прочнее вступало в свои права духовное, понятие Духа.

в) Дух – самодвижение. Его цель – самопознание

Дух, как самодостаточное, как самопричина стал основным содержанием современных религиозных воззрений. Во всех своих действиях, целях, результатах Дух не выходит за свои пределы, остается у себя.

«Вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было вначале у Бога. Все через Него начало быть, и без Него ничто не начало быть». Здесь Слово, Логос, логическое выступает как нечто, принадлежащее Богу, Духу, тождественное с ним, субстанция и субъект, в себе активная сущность. Эта сущность отказывается от своего данного содержания и полагает себя, отчуждает себя в акте творения в нечто другое, в инобытие, природу, но остается в ней, в этом инобытии, собой и у себя, духовным. Из природы извергается жизнь и из жизни – снова Дух, на этот раз ограниченный, конкретный, как душа, как человек. Но на этом движение Духа не останавливается. Он требует познать себя, требует, чтобы человек сделал свое духовное содержание предметом рассмотрения положенного в нем Духа. В глубинах нашего существа мы ощущаем требование искры Божьей не оставлять ее тлеть в океане мирской суеты, а обратиться к ней, дать ей возможность развиться, вырасти до самодовлеющего, всеохватывающего духовного пламени, преображающего всего человека. Не докучный Дух для человека, как природного, а природа для человека, как духовного. Не Дух, как условие развития потребления, а потребление, как условие развития Духа. «Ищите прежде царство божье, и все остальное приложится вам».

г) Саморазвитие Духа идет через человека

В Иисусе это требование Духа выражено наиболее категорично. Нравственность, служение Духу не только в Идее, но в его конкретном проявлении – в человеке, – вот единственный путь спасения. Греховность человека, его материальные вожделения сгибают его, не дают ему поднять свой взор к небу. Сам Спаситель пал жертвой этой греховности, испытал ее на себе, взял ее на себя.

д) Религиозное отношение к Духу вненаучно

История человечества есть в такой же мере история развития Духа. Формы этого отношения духовного к сознанию – чувство, созерцание, представление, – мы наблюдаем и теперь как преобладающие формы религиозности. В то же время многочисленные попытки познать божественное, всеобщее в форме науки, не как чувственно созерцаемое Слово у Бога, но как логическую Идею оканчивались неудачей.

е) Религиозное содержание не постижимо в конечных понятиях

В науке сложилось понимание того факта, что постичь религиозное содержание сознания в системе конечных понятий и определений невозможно. В той же мере несостоятельными оказались и попытки научной критики религии: при ближайшем рассмотрении оказывалось, что критика определяла Бога, познание, бесконечное как конечные объекты и, соответственно, как конечные понятия, и, тем самым, вместо критики всеобщего, бесконечного в себе содержания, велась критика своих же собственных измышлений на тему всеобщего. Религия и Наука оказались изолированными друг от друга, их отношения приняли случайный характер – от неприязни до взаимопонимания.

ж) Религиозное отношение в форме чистой веры недостаточно

Но и в религии ощущалась такая же неудовлетворенность собой. Отсутствие прочного логического фундамента приводит к разнообразному толкованию догматов веры и к расколам. А там, где допустим произвол в выборе того или иного решения и, следовательно, той или иной догматики, а, значит, и конкретной формы веры, допустимо и безверие, атеизм. Неубедительность чувственных, созерцательных форм познания подрывало доверие к религии и несло в себе возможность ее гибели. Это хорошо понимал и молодой Гегель.

Наступила эпоха острой духовной неудовлетворенности. И хотя большинство прихожан пока еще не требовало каких-либо изменений в существующем культе, но рыба уже начала гнить.

Дух искал новые формы своего самовыражения. Искусство, наука и даже самые основы экономического уклада были подвергнуты строгой ревизии. Просвещение и Французская революция – лишь видимая часть преобразовывавшего жизнь айсберга. В недрах же его переплавлялась и отливалась в новые формы научная мысль.

з) Познание в бесконечных понятиях требует другой логики

О главном отрицательном результате науки мы уже знаем. Это – невозможность познания сущностей с всеобщим, в себе бесконечным и изменчивым содержанием, посредством методов познания, проистекающих из эмпирической, практической деятельности рассудка, удерживающей в себе конечное, неизменное содержание, рассудочным методом, формально-логическим методом. Дух выходит за пределы конечного и, соответственно, логика должна выйти за эти пределы. Это требование бесконечного может, в свою очередь, рассматриваться как главный положительный результат нового времени. Гегель был одним из первых, понявших его, и, наверное, первым, высказавшим его со всей определенностью.

Сформулируем эту мысль еще раз ввиду ее особой важности для понимания рассматриваемого учения. Речь идет не о таком бесконечном, которое исключает из себя всякое конечное, – такое бесконечное само конечно. Бесконечное должно содержать конечное, как свой собственный момент. Такое бесконечное должно существовать не безусловно, а лишь посредством конечного, равным образом и конечное должно осуществлять себя лишь через бесконечность.. Конечное не отрицается в бесконечном абсолютно, как, скажем, в математике – там невозможно, чтобы нечто было конечным, если оно бесконечно, – а в значительной мере лишь теряет свою самостоятельность, все же оставаясь конечным (подобно органу в организме). Разумеется, это нужно доказать, и Логика Гегеля это делает. Нашей же задачей является не доказательство, а указание на это обстоятельство. Тем самым, и формальная логика не отрицается абсолютно, а включается как момент новой логики. (Мы ее называем диалектической).

5. Об опосредовании

Еще один положительный результат науки – понимание роли опосредования в познании.

а) Непосредственное познание Духа невозможно

Йог Рамачарака, отстаивая в «Раджа-Йоге» свою точку зрения на познание, приводит высказывание одного из европейских авторов: «Сознание не поддается определению. Чтобы определить какое-нибудь явление, мы должны описать его в терминах какого-нибудь другого явления. Но нет в мире ничего подобного сознанию, поэтому мы можем определить его только в его же собственных терминах, а это весьма похоже на попытку поднять себя за шнурки собственных башмаков. Сознание есть величайшая тайна, стоящая перед нами».

Несколько изменим форму этой мысли. Я ощущаю цвет глазами. Однако, какого цвета мои глаза? Казалось бы, ответить на этот вопрос невозможно, это – «величайшая тайна». Ведь цветоощущение – это внутренняя функция глаза. Цвет – внешнее по отношению к нему. Чтобы увидеть цвет собственного глаза, необходимо сделать его чем-то внешним самому себе, извлечь его из самого себя и сделать предметом для-себя. Но этим вмешательством нарушается как сам цвет, так и функция зрения. Следовательно цвет нашего глаза непознаваем, даже принципиально непознаваем. Теорема доказана.

б) Познание духовного содержания требует опосредования

Однако, это рассуждение доказывает лишь невозможность непосредственного зрения себя самим. Но опосредование с помощью зеркала или другого человека легко решает проблему. Сознание также не поддается непосредственному определению, знания о нем и его определения могут быть получены только опосредованием.

Роль опосредования, конечно же, известна давно. Вот что пишет Давид Анахт (этому тексту около полутора тысяч лет): «…хотя божественное само по себе и непознаваемо, однако, созерцая его творения и создания, а также упорядоченное движение мира, мы постигаем творца посредством мышления и умозрения. Незримое легко познается через то, что зримо».

в) Бесконечное должно опосредовать себя само

Но в действительности все не так просто. Оказалось, что бесконечное опосредоваться конечным не желает. Опосредование бесконечного возможно только таким же бесконечным, а так как бесконечное – это то, вне чего ничего другого, никакого бесконечного не существует, то бесконечное должно опосредовать себя само в самом себе.

6. Расширение сознания – самоопосредование.

Бесконечное, мышление должно опосредовать себя само. Оно содержит в себе многообразный материал, являющийся результатом воспитания и опыта. Это – то непосредственное, что дано ему как предмет, подлежащий опосредованию, – ощущения, восприятия, чувства, представления, мысли. Познание – деятельность мышления – и есть само опосредование. Мышление, как своя собственная деятельность, преобразует, познает себя как свой собственный предмет, само познание выступает здесь и как предмет и как деятельность. В процессе самоопосредования мышление в равной мере есть и объект познания и субъект. Оно есть деятельное и страдающее от этой деятельности, оно есть формопреобразование себя в себе. Или, что особенно важно, в такой же мере преобразование своего содержания исходящее из самого себя, оно есть раскрытие того, что внутри него, в-себе, наружу, в-для-себя. Это – процесс расширения сознания. (Вот еще одна цитата из «Раджа-Йоги»: «…расширение, или развитие сознания является не столько «ростом», сколько «раскрытием» – не новым творчеством или расширением, приходящим извне, а скорее раскрытием изнутри наружу»).

7. Понятие – бесконечно

Но что такое бесконечное понятие? Ведь бесконечное, как уже было сказано, не имеет вне себя своего другого, в данном случае это значит, что понятие не содержит вне себя других понятий, а наоборот, всякое понятие само содержится в нем.

Мистика какая-то.

Давайте присмотримся к деятельности мышления, выраженной в суждении. Суждение имеет вид примерно такой: А есть В. Например, на вопрос, что такое компьютер, мы отвечаем что-то вроде «Компьютер есть электронное устройство для обработки информации». «Компьютер» в этом предложении – некоторое единичное, и в то же время форма этого единичного находится и в мышлении – как восприятие или представление, или множество определений мысли. Всякое понятие имеет некоторое созданное деятельностью мышления конкретное содержание.

Вспомните «Капитал» Маркса. Труд каждого отдельного человека непосредственным образом есть единство его конкретного труда, выраженного в потребительной стоимости товара, и труда абстрактного, некоторой всеобщности, в которой труд признается человеческой деятельностью вообще, носителем меновой стоимости.

Деятельность мышления имеет ту же природу. Как конкретная деятельность познания она имеет своим продуктом конкретное, единичное понятие, а как форма познания вообще, мышления вообще – нечто абстрактное, всеобщее, некоторая «меновая стоимость», находящая свое воплощение в «процессе обмена», в суждении. Понятие есть непосредственно в себе это единство единичного и всеобщего. (Поэтому Гегель начинает анализ понятия именно с этой формы суждения: Единичное есть Всеобщее). Для нас же важно сейчас лишь отметить момент различия понятия внутри себя, то, что оно выражает некоторое нечто, и в то же время что-то другое. Это именно та форма, в которой мы постоянно вращаемся на практике. Мы говорим: «Сократ есть философ», «Лошадь есть животное» и т.д., но за всеми этими конкретными суждениями стоит их всеобщее, сущность и истина суждения: «Субъект есть предикат», «Нечто есть Другое». Всмотримся в высказанное содержание пристальнее. (Необходимо предупредить читателя, что это будет крайне непросто. Не отчаивайтесь!).

8. Понятие – бесконечно. Пример диалектики

1. Нечто есть Другое. Здесь выражено содержание всякого конкретного суждения. Здесь также дана и его наиболее общая, абстрактная форма. Эта форма выражает суть, истину всякого суждения, и как соответствие формы своему содержанию есть истина в себе, конкретное тождество содержания и формы. (Истина всегда конкретна).

Но в этом тождестве наблюдается какое-то беспокойство Ведь утверждается, что Нечто не есть Нечто, что Нечто есть не-Нечто, а как раз его противоположность, Другое, что, тем самым, тождество перестает быть чистым, это тождество отрицает себя в этом суждении, снимает себя как неистинное, утверждает, что истинное в Другом, что истина этого суждения звучит иначе:

2. Другое есть Другое. Вот теперь, кажется, все в порядке: высказывается чистое тождество, А есть А.

Но так только кажется. Ведь если Иванов и Петров – друзья, то Иванов – другое Петрова, а Петров – другое Иванова, значит, другое другого Иванова есть сам Иванов.

Наше суждение высказывает это еще более категорично: Другое есть именно Другое, а не оно само. Отрицание, наметившееся в первой форме, достигло своего полного развития. Суждение стало всецело отрицательным себе, прежняя истина снялась, исчезла, и для ее восстановления необходимо изменить форму высказывания так, как оно само этого требует, поставить на место предиката то, что оно есть по истине, Другое Другого, т.е. Нечто.

3. Другое есть Нечто. Истина снова ненадолго восстановлена. Но равенства субъекта и предиката еще не достигнуто. Теперь Другое полагается само как другое, как Нечто. Значит:

4. Нечто есть Нечто. Наконец-то истина достигнута. Полное совпадение формы и содержания, отрицательное исключено из высказывания и все успокоилось. Но каков смысл этого движения?

Мы проследили за самодвижением понятия в суждении и не можем не обратить внимания на результат этого движения:

1. Нечто есть Другое.

    Нечто есть Нечто.

Нечто в процессе своего движения получило пару противоположных определений. Оно есть в одно и то же время в одном и том же отношении как Нечто, так и Другое. Нечто содержит в себе Другое как свой собственный момент, содержит в себе свое отрицание.

2. Другое есть Другое.

    Другое есть Нечто.

Здесь Другое, как чистая отрицательность Нечто, само есть также и некоторое Нечто, отрицательность, не безразличная к тому Нечто, которое им отрицается, а несущая в себе его положительную отдачу. Это Другое получает определение со стороны этого Нечто, теперь оно есть не вообще Другое, а Другое именно этого Нечто, определенное Другое, некоторое Другое', и этим, в свою очередь, определяет это Нечто, вносит себя в него, делает Нечто другим в себе, некоторым Нечто', толкает его к изменению, развитию и, в конце концов – к разрушению, к своему отрицательному, к своему другому, – к себе.

Тем самым, мы видим, формулы Другое есть Другое и Нечто есть Нечто следовало бы писать в виде Другое есть Другое', Нечто есть Нечто'. Таким образом, тавтологичность данных формул также снимается, и заряд логического движения суждения сохраняется (ведь Нечто есть Нечто' – лишь иная формулировка для Нечто есть Другое).

Можно показать, что такое поведение обуславливается тем, что каждая последующая формула получается в результате операции определенного отрицания предыдущей. Такое отрицание изменяет содержание и субъекта, и предиката суждения. Но это уже высший пилотаж, которым мы здесь заниматься не будем. Тем не менее, обратите внимание на аналогию: …Т-Д-Т'-Д'-…!

Движение мысли в этих четырех формах породило нечто большее, чем их рядоположенность и логическая зависимость. Ведь все эти формы существуют одновременно в каждом конкретном высказывании. Обычно мы абстрагируемся от движения мысли, удерживаем субъект и предикат в изоляции друг от друга, замораживаем тем самым содержание, оставляя лишь форму. Субъективное насилие над понятием удерживает его от движения в себе, от следования своим законам в противоположность навязываемому ему извне поведению.

9. Вторые итоги

Итак, природа понятия, истина понятия – всеобщность. Противоположность понятий лежит в самой этой всеобщности, внутренне присуща понятию.

Человек – тоже всеобщность. Но в природе нет человека вообще – есть лишь его конкретные, единичные формы: генерал, рабочий, учитель, Иванов, Петров… Всеобщность человека возникает, обнаруживается и существует лишь через человеческие взаимоотношения, через конкретные отношения конкретных людей.

Точно также возникает, существует и обнаруживает себя всеобщность понятия – через конкретные взаимодействия конкретных определений.

Результат всеобщности человека выражается в его общественных отношениях, в частности, в способе производства, в продуктах этого производства – огромном скоплении товаров, в конечном множестве конечных вещей.

Результат всеобщности понятия также выражается в его объективных отношениях, в частности, в способе познания, в его продуктах – огромном скоплении определений, в конечном множестве конечных понятий.

Каковы же выводы из наших обсуждений?

Во-первых, абсолютное дано нам непосредственно, и дано не где-то за тридевять земель, а в нас самих.

Во-вторых, оно может быть познано мышлением с помощью опосредования. Опосредование абсолютного возможно лишь с использованием бесконечных понятий.

В-третьих, понятия по своей природе бесконечны. Только силой своего рассудка мы удерживаем их как конечные. Бесконечное понятие в себе противоречиво и в силу этого само стремится выйти за свои пределы, стать своим другим, иначе говоря, понятию присуще самодвижение, саморазвитие. Мышление должно только дать ему свободу в себе, но в то же время не позволять ему бесцельно метаться – как почва не позволяет метаться растению. Это достигается использованием строгого логического метода – диалектики.

А вот более точное изложение диалектики, являющееся слегка измененным гегелевским текстом: логическое мышление имеет в себе три одновременно осуществляющихся момента – рассудочный, диалектический и спекулятивный (здесь это слово используется как синоним разумного). Рассудок, как момент диалектики, фиксирует результат мышления, удерживает понятия в их изолированности, неподвижности. Диалектика же есть, напротив, имманентный переход одного понятия в другое, в котором обнаруживается, что определения рассудка односторонни и ограничены, т.е. содержат отрицания самих себя. Сущность всего конечного состоит в том, что оно само себя снимает. Диалектика есть, следовательно, движущая душа всякого научного развертывания мысли и представляет собой единственный принцип, который вносит в содержание науки имманентную связь и необходимость, в котором вообще заключается подлинное, а не внешнее возвышение над конечным. Спекулятивное, или положительно-разумное, постигает единство определений в их противоположности, то утвердительное, которое содержится в их разрешении и переходе.

В математической деятельности мышление удерживает свой материал от свободы понятия и, тем самым, само удерживается им в рамках конечного. В области же бесконечного движение мышления осуществляется из себя. Это безопорное реактивное движение посредством опосредования, отбрасывания отрицательного, неистинного, которое, будучи его собственным отрицательным, видоизменяет и формирует это мышление. Философия – это существеннейшим образом деятельность мышления по преобразованию своего содержания и своей формы. Истина лежит глубоко внутри Духа и его самоанализ, отбрасывая от себя открывающиеся в нем несущественные моменты, приближается к ней, овладевает ею, становится к ней в тождественное отношение.

Дух есть Истина. Истина есть Дух.

Действительное – разумно. Разумное – действительно.

Теперь мы более-менее подготовлены к пониманию собственно гегелевской логики.

10. «Наука логики»

В этой работе Гегель заложил основы последовательного диалектического мышления. Его мысль движется примерно в следующем русле.

Рассматривается некоторый Абсолютный объект или Беспредельность, – то, что не имеет предела вне себя. Такое бесконечное понятие, т.е. понятие, вне которого ничего нет (если бы что-то было, оно было бы им ограничено, оконечено), не может служить объектом какой-либо бинарной операции (конъюнкции, дизъюнкции, импликации, или еще чего). Для этого требуется некоторое иное, которого пока в наличии нет. Такое бесконечное допускает лишь операции унарные, преобразующие объект в себя же.

Иначе: бесконечное может либо оставаться неизменным, либо изменяться. На языке логики это означает, что бесконечное допускает либо тождественное преобразование себя в себя, либо отрицание тождества себя с собой. Применение последнего преобразования изменяет бесконечное, т.е. уничтожает его, превращая его в свою противоположность, в конечное.

(Нужно заметить, что диалектическое отрицание – не аристотелевское, т.к. в логике Аристотеля в принципе недопустимы абсолютно бесконечные объекты. Допустимы лишь трансфинитные бесконечности. Поэтому формально-логическое отрицание применимо лишь к конечному и указывает на некоторое другое конечное.)

Но конечное – то, вне чего что-то есть, т.е. то, вне чего существует другое конечное. Тем самым, операция отрицания разбивает бесконечное, абсолютное, на пару конечных, относительных объектов. Эти объекты абсолютно тождественны. Принципиально не существует никакой эффективной процедуры отличить один от другого. Если один из них А, то другой – такое же А. Поэтому и здесь бессмысленны построения типа «А и А», «А или А», «из А следует А». Снова единственная осмысленная операция – отрицание, в данном случае – аристотелевское, т.к. дело происходит в области конечного. Отрицание каждого из конечных есть другое конечное.

Тем самым, каждое из полученных конечных определено лишь другим конечным, своим отрицанием. Каждое из конечных есть отрицание другого, каждое А есть не-А. Поскольку, по предыдущему, А есть А, и точно также А есть не-А, то А есть А и не-А в одно и то же время в одном и том же отношении. Получаем формулировку первой гегелевской теоремы: отрицание Абсолютного есть единство противоположностей.

Для определенности назовем одно из этих А (все равно, какое, – они же не различимы!) Бытием, а другое – Ничто. Отрицание Бытия есть переход к Ничто (логическое исчезновение), отрицание Ничто есть переход к Бытию (логическое возникновение). О Бытии и Ничто мы можем сказать лишь то, что они являются логическим переходом друг в друга, и ничего больше. Каждое из них существует лишь в соотношении с другим, и вне этого отношения ни то, ни другое не имеют ни малейшего смысла. Они существуют лишь как постоянное движение в логическом круге, как осциллятор, как логическая вибрация. Они теряют в этом движении свою самостоятельность, являются в нем лишь моментами единого целого – Беспредельности, но уже не той неопределенной Беспредельности, что была раньше, а Беспредельности, различенной в себе, являющейся в себе тождеством противоположностей.

Последний переход – переход от конечных Бытия и Ничто – есть отрицание относительного (или отрицание отрицания первого Абсолютного), есть снова абсолютное, но определенное абсолютное, в отличие от первого, неопределенного. Новое абсолютное есть отрицание отрицания старого. Назовем его Становление. Тем самым, посредством унарной операции нам удалось построить более содержательный объект, нежели исходный.

Теперь мы можем применить операцию отрицания к Становлению. Вновь получим пару тождественных, но противоположных друг другу объектов, каждый из которых уже не есть чистое Бытие или чистое Ничто, а есть их смесь. Один из них можно назвать Нечто, второй – Другое. Теперь их отношения становятся значительно сложнее: они не только противостоят друг другу со стороны своих моментов Бытия и Ничто, но также и противостоят себе в себе. Но, как выясняется в логике, все эти моменты также существуют лишь в процессе логического перехода друг в друга, лишь как моменты некоторого, более развитого целого, моменты иной формы Абсолютного. Назовем ее Наличное Бытие, например.

Ну и т.д…

Продолжая это логическое движение, мы получаем все более развитую систему взаимообусловленных, взаимопроникающих категорий мышления, связанных узлами Абсолютного. Получается этакая двойная спираль положительного и отрицательного, удерживаемая «водородными связями» Абсолюта, логическая ДНК, которая способна синтезировать новое знание на основе логики бесконечных понятий.

Эта аналогия может быть распространена и дальше, на вторичную структуру логического вывода. Становление, как первая форма Абсолютного, противостоит Беспредельности, в то время как Наличное Бытие есть в значительной мере тождественное отношение с Беспредельным, его бесконечное отрицание отрицания.

11. Портрет

Мы рассмотрели в общих чертах основные идеи, разрабатываемые Гегелем в период до 1816 года. Каким же сам он виделся своим современникам?

Вот как пишет Генрих Густав Гото о своем учителе: «…Рано состарившаяся фигура Гегеля была сгорблена, однако сохраняла первоначальную стойкость и силу; удобный серо-желтый халат небрежно спадал с его плеч до земли по его худощавому телу; в нем не было никаких внешних следов ни импонирующего величия, ни притягательного добродушия… Я никогда не забуду первого впечатления, произведенного на меня его лицом. Все черты его, точно угасшие, имели вялый и поблекший вид; в них не было видно никакой разрушительной страсти, но зато отражалась вся прошлая молчаливая работа мышления, продолжавшаяся денно и нощно… Когда спустя несколько дней я вновь увидел его на кафедре, я не мог сначала разобраться ни в ходе его мыслей, ни во внешней стороне его лекции. Вяло и угрюмо сидел он с опущенной головой, сосредоточившись в себе, перелистывал свои большие тетради и, продолжая говорить, все время рылся в записках, смотря в них то вверх, то вниз, то вперед, то назад. Постоянное покашливание нарушало течение речи, всякая фраза являлась отдельно, высказывалась с напряжением, отрывочно и беспорядочно… В самом начале он уже запинался, потом опять повторял фразу, останавливался, говорил и думал; казалось, ему никогда не удастся найти подходящего слова, но вот вдруг он с уверенностью произносил его; оно оказывалось простым и тем не менее было неподражаемо подходящим, неупотребительным и в то же время единственно правильным… Медленно и обдуманно подвигаясь вперед сквозь мнимо незначительные посредствующие звенья, Гегель ограничивал до односторонности какую-либо полную мысль, различал в ней несколько сторон и приходил к противоречиям, победоносное разрешение которых должно было мощно воссоединить наименее согласуемое… В эти минуты голос его повышался, взор сверкал над аудиторией и светился в разгорающемся пламени убеждения, захватывая глубочайшие тайники души, и никогда в таких случаях он не испытывал недостатка в выражениях».

А вот слова еще одного ученика. Людвиг Фейербах: «Благодаря Гегелю я осознал самого себя, осознал мир. Он стал моим вторым отцом, а Берлин – моей духовной родиной. Это был единственный человек, который заставил меня почувствовать и понять, что такое учитель; он был единственным, в ком я увидел смысл этого в иных случаях столь пустого слова, кто заставил меня преисполниться искреннейшей благодарности. Поразительно, что такой холодный, безжизненный мыслитель заставил меня осознать задушевную связь ученика и учителя».

ЧАСТЬ 3. АБСОЛЮТНАЯ ИДЕЯ

1. Введение

Представьте себе побережье Антарктиды. Льды, сугробы, океан, стада айсбергов, по небу плывут белые облака, сбрасывающие на поверхность мириады пушистых снежинок. Прибой бьет по отвесным стенам ледников, волны разбиваются на мельчайшие капельки, каждая из которых какое-то время живет своей собственной, личной жизнью, чтобы затем снова слиться со своей стихией, уйти туда, откуда она возникла. Обломки прибрежного льда самой причудливой формы то уносятся в неизвестность, то возвращаются. Сползающие языки ледников покрывают поверхность морщинами, которые заглаживаются тысячелетиями вьюг и снегопадов.

Это разнообразие форм единого – воды – напоминает жизнь Духа, который есть, в частности, Природа.

2. Мыслеформа – диалектическая форма понятия

Итак, понятие, бывшее в сфере рассудка неодушевленным кирпичиком знания, предстает теперь перед нами в ином свете. Оно не только ярлык предмета, как это было в представлении, и не только элемент суждения, как это было в рассудке. Понятие есть единство противоположностей: некоторого конкретного, нередко единичного, содержания, и некоторой всеобщности, понятия вообще, понятия понятия, развитой Беспредельности. Беспредельность, как она выявляется в ходе логического саморазвития, есть система взаимообусловленных категорий, перемежающихся формами Абсолютного, и понятие содержит в себе все богатство этого развития. Рассмотренная ранее форма «Нечто есть Другое» – лишь один из множества моментов самодвижения понятия.

Пример с зерном сейчас выглядит иначе. Понятие «зерно», заряженное своей логической ДНК, не остается в покое, а, будучи единством своих различенных моментов, самоотрицается, разлагается на самостоятельные элементы, выявляет свою сущность, превращаясь в понятия «росток», «колос» и т.д. Понятие перестает быть пассивным элементом познания. Оно превращается в активную, самоорганизующуюся мыслеформу.

3. Понятие – истина объекта

В двух предыдущих частях мы бегло рассмотрели процесс познания и его формы. Мы выяснили, что чувственное познание содержит очень мало истины. Восприятие дает не больше, чем галлюцинация.

Доведение чувственного созерцания до формы представления приближает нас к истине, но еще не есть истина, это еще некоторое правдоподобие.

Анализ представления, проводимый рассудком, вычленяет из предмета познания его сущность, его необходимые моменты, полагает их в их определенности, в форме формально-логического материала. Это еще не истина, но момент истины. Это моментальный снимок исследуемого предмета. Такой материал есть отправная точка разума.

Разум освобождает исходное содержание от его изолированности и предоставляет ему возможность двигаться в соответствии с заложенной в него необходимостью. Всякое содержание несет в себе момент истинно бесконечного, и потому необходимо противоречиво. Но это – не формально-логическое противоречие, не противоречие конечных понятий, само это противоречие лежит за пределами рассудка, это бесконечное противоречие. Разум движется в этих противостоящих друг другу моментах внутрь содержания, пока не постигнет его понятия, его истины. Только теперь мы можем восстановить всю жизнь предмета познания, исходя из его понятия, можем развивать знание изнутри наружу, раскрутить его логическую ДНК, реализовать понятие.

Наверное, когда-то и на этом пути будут найдены ограничения и человек найдет способ в еще большей мере углубиться в истину. Вполне возможно, что во Вселенной существуют и более разумные, чем мы, цивилизации. Но это уже не наша тема. Сейчас отметим только, что как из анализа конкретного и абстрактного характера товара Маркс получил научные выводы о характере и развитии капиталистического способа производства, так и анализ конкретного и всеобщего содержания понятия приводит к формированию нового подхода к познанию, к новым формам мышления и их развитию, к расширению сознания. Высказанная в Третьем Послании Человечеству мысль о недостаточной форме логики землян, по-видимому, не содержит никакого другого требования, кроме диалектики.

4. Объект – реализованное понятие

Мы начинаем обратный путь, от понятия – к нашему миру, к нашим чувствам, представлениям, рассуждениям.

Если природа предстает нам в восприятиях как множественная единичность, многообразие, то чистый разум есть, наоборот, единичная множественность, всеобщее. Внешний предмет, объект есть для нашего природного бытия то же, что и для любого другого животного. «Гибель «Титаника» выглядит одинаково как для меня, так и для моего кота. Только благодаря мышлению я вижу определенное содержание объекта. Более того, только с помощью мышления я и могу делить картины живой природы на действующих лиц, сцены и явления, искать режиссера и автора. Объект для мышления есть только то, что оно само создало в результате своей работы над ним. Компьютер для непосвященного – это далеко не тот же самый объект, что для специалиста. Понятие «компьютер» в первом случае неразвито, во втором – развито, реализовано в сознании. Объект – это реализованное понятие, понятие, реализованное мышлением и в мышлении. (Соответственно, понятие – истина объекта).

Объект, данный в восприятии – это исходный и в то же время самый бедный материал. Но это уже предмет мышления, оно (восприятие) лежит в мышлении, и если это внешний мне объект, лежащий за пределами моей кожи, то и его восприятие содержит эту внеположенность, эту определенность вне-меня-бытия. Субъективность, мышление, активное рассматривает это восприятие как объективность, предмет, пассивное, находящееся еще на границе мышления. Объект поступает из области чувственного в область мышления лишь в качестве сырья, того, что еще предстоит обработать, того, чему еще предстоит стать существованием и, наконец, понятием.

Объективность не дана мышлению от рождения, она постоянно конструируется мышлением. Природа лишена как объективности, так и субъективности. Лишь то, что способно полагать себя в инобытие, способно различать себя от себя, – способно строить объективный мир, и этот мир необходимо есть лишь один из моментов противоположностей, второй стороной которой является субъективность. Поэтому, совершенно справедливо сказано: идеальное есть материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней (К.Маркс). Именно после пересадки и, особенно, переработки, появляется объект мышления со свойственными ему содержанием и формой. И сам объект, и его содержание, и его форма – результат деятельности мышления и сами содержатся в мышлении же. Поэтому вопрос об истине, как отношении бытия к мышлению, как отношении формы к содержанию, целиком лежит в сфере мышления. Если философию определить как науку о мышлении, об идеальном, и о постижении истины в понятиях, то с этой точки зрения Гегель также совершенно прав: идеализм – единственная форма, в которой может существовать истина и философия.

Конечно, бытие определяет сознание. Но теперь понятно, что не всякое бытие, а бытие мышления. Не только и не столько обыденный опыт формирует наше представление об объективности и мышлении, сколько сама деятельность мышления. Чем в большей степени эта деятельность осуществляется и направляется на самое себя, тем яснее и глубже понимание, достигаемое мышлением.

5. Понятие реализуется в практике

Философия – существенно опытная, экспериментальная наука. Всякий опыт – это, прежде всего, опыт мышления. Он приводит в движение наши представления, мысли, восприятия, направляется вовне мышления и возвращается снова как восприятие, связываясь затем в мышлении и преобразуясь в нем, становясь, наконец, результатом опыта, эксперимента.

Наши восприятия не ограничиваются лишь внешним, они также формируются и внутри нас. Такие понятия, как гнев, любовь, честь – существенно внутренние восприятия, поднимаемые мышлением до представлений, определений мысли, до понятий, реализуются понятием и, тем самым, объективируются в мышлении. Эта объективация также есть результат опытного знания. Мышление также объективирует свое знание о себе, отчуждает его от себя и рассматривает его как свое другое. Эта объективация обычно производится в форме философской системы. Философ изучает материал, добытый его предшественниками, осмысливает его, исходя из приобретенного его эпохой опыта, и не отрицает предыдущие системы, а снимает в них то неистинное, что опроверглось общественной практикой, опытом общественного сознания – культурой, и ее средоточием – наукой. В свете всего сказанного, мир не может быть понят и познан, а также преобразован иначе, чем через культуру. Мир через Культуру – это положение для философа бесспорно.

6. Познание – процесс производства объективности

Так что же показывает нам опыт мышления? Прежде всего, процесс мышления очень похож на процесс производства. Мышление выступает как объект труда, содержащий свое сырье – восприятия, представления, понятия, – объективность. Оно же является и в качестве рабочей силы, преобразующей эту объективность. Мышление – процесс производства понятия, в котором оно участвует и как субъект, и как объект Его соотношение в себе в качестве как того, так и другого – своеобразные производственные отношения сознания.

7. Познание – объективно

Далее, мы обнаруживаем в процессе познания, что такая деятельность объективна в том смысле, что в природе нет ничего, что бы не действовало подобным образом. Любой объект природы действует на другие объекты и, тем самым, меняет их, свою среду и предпосылку своего существования. Эти объекты точно также отвечают на его деятельность своей, изменяя исходный объект, его состояния. Видим два цикла: с одной стороны, цикл преобразования объектом самого себя посредством входных воздействий, с другой – цикл практической деятельности, выражающийся в формировании и выдаче выходных воздействий. Тем самым, объективность представляется не множеством фактов, а познание – их описанием, но взаимосвязанной системой элементов, функционирующих как целое, в котором процесс познания, отражения, осуществляется наряду с другими процессами и, вообще говоря, присущ любому уровню объективности. Но познание становится истинным лишь тогда, когда в объекте налицо его полное расщепление на деятельность для другого как условие своего существования, т.е. тогда, когда этот процесс самоотчуждается и из процесса только в-себе становится процессом также и для-себя. Становится знанием о знании, сознанием.

В этой связи заметим, что переход от описания природы в терминах причинно-следственной связи к терминам взаимодействия, выраженным в теории автоматов, позволил значительно продвинуться в понимании мышления и даже смоделировать некоторые из его функций.

Итак, как природное, так и разумное распадается на две взаимообуславливающиеся противоположности: на субъективное, деятельное, и объективное, дающее материал деятельности. Истиной того и другого является понятие, то, что также противоречиво в себе и, тем самым, есть самодеятельность.

Напомним еще раз. Изложение Гегелем своего учения проходит исключительно в рамках логики, что затрудняет восприятие. Более того, если рассудочное мышление движется логично, но лишь по одной стороне противоречия, то диалектика должна сохранять логичность в противоречии, на каждой из его сторон. Это делать сложно даже тренированному мышлению. Поэтому мы излагаем некоторые элементы системы Гегеля на уровне представлений, притчами. Одно дело, скажем, доказать, что при определенных условиях ротор потока на сфере отличен от нуля, и совсем другое – рассказать, что если шар оброс волосами, его нельзя причесать так, чтобы на нем не образовалась макушка. И то, и другое утверждения составляют суть теоремы о «лохматом шаре», но во втором случае ситуация кажется достоверной, хотя и не видно, как ее сделать вместе с тем и доказуемой.

8. Понятие целенаправленно

Разговор о понятии будет не полным, если мы не скажем о роли цели, содержащейся в понятии. Цель – это не только горизонт, к которому мы стремимся, и даже не столько, но прежде всего – это то, что внутри нас, владеет нами, это мотор, двигающий нас, формирующий гармоническое, а не хаотическое поведение. Все науки дают огромное число примеров, из которых мы заключаем, что в природе сквозь кажущийся хаос пробиваются закономерности, что объективность даже в большей степени закономерна, целеположена, чем субъективность. Последняя чаще выглядит хаотичной. Всякий объект и всякое понятие, его порождающее, содержит в себе свою цель, которая и движет понятием, управляет его реализацией – объектом.

Итак, понятие является сутью и сердцем всякого объективного. «Объективность есть как бы только покров, под которым скрывается понятие». Воспринимаемый нами мир – майя, иллюзия.

9. Понятие понятия

В чем же понятие понятия? В чем его суть? Чтобы разобраться с этим, вернемся к «Капиталу». Товары обмениваются друг на друга, вступают в обмен. В этом процессе они выталкивают из своей среды специфический товар – товар всех товаров, золото. Этот товар есть товар для других товаров, его потребительная стоимость заключается в его стоимости, в его способности обмениваться на всякий другой товар, оно есть в-себе товар, но также оно есть товар и для любого другого товара, и, будучи само товаром, есть товар для-себя. Только золото имеет произвольную стоимость, свободно в себе, все другие товары соизмеряют себя с ним. Золото есть товар в-себе и для-себя.

Такова же природа понятия понятия. Оно есть, как и все другие понятия, единство всеобщего и конкретного. Но его конкретность заключается в том, что оно именно понятие, то есть всеобщее. Таким образом, понятие понятия есть всеобщее в-себе и для-себя, оно содержит в себе все понятия, как свои моменты, и эти моменты, реализуясь, рассыпаются в объективности. Цель этого всеобщего понятия также распадается на множество ограниченных целей. Такое распадение единого на множественность обычно именуется монадами.

Но обратим внимание на то, что это понятие понятия есть в себе всеобъемлющая цель достижения всевозможных понятий, а также и самодеятельность, субъективность и объективность себя. Оно бесконечно, так как вне него нет ничего. Оно абсолютно свободно, так как во всех своих формопреобразованиях оно находится у себя, не сталкивается с чем-либо чуждым ему, что бы ограничивало его свободу, а соотносится лишь с собой, с результатами своей деятельности в себе. Это понятие понятия порождает весь универсум, причем, у него нет внешних причин делать это, причина лежит в нем самом. Оно есть причина самого себя.

Иными словами, понятие понятия есть именно Дух, Бог, тот, кого определяет, но не знает наивная религия. Это тот Логос, понятие, который без всякой причины, по доброте своей отпускает себя из себя в свое инобытие – в природу, которую оно само и творит – ежедневно, ежечасно, ежемгновенно. Это – Абсолютная Идея.

10. Природа – инобытие Абсолютной Идеи

Природа, как реализованное понятие, есть, прежде всего, в-себе понятие – движущая сила объекта, его душа. Но так же, как реализация себя, понятие есть объект, тело. Единство души и тела есть жизнь.

«Природа есть в-себе некое живое целое. Конкретное ее восхождение по ступеням развития состоит в том, что идея полагает себя как то, что она есть в себе… она выходит из своей непосредственности и внешности, являющейся смертью, и входит в самое себя, чтобы сначала стать живым существом, а затем снять также и эту определенную форму, в которой она есть лишь жизнь, и породить себя к духовному существованию, которое является истиной и конечной целью природы и подлинной действительностью идеи».

Таким образом, с точки зрения Гегеля то, что мы называем внешним миром, данным нам в ощущениях – еще не истина в последней инстанции. Чтобы обнаружить истину, нужно размышлять. Только животные удовлетворяются непосредственным знанием, ощущениями, восприятиями, элементами представлений. Мышление обнаруживает за иллюзорным покровом явлений их истину – Духа. Мир – это воплощение Духа. Каждый объект кажется нам чем-то относительно самостоятельным, но это только кажется. Углубляясь в материю, мы все в меньшей степени встречаем привычные нам формы бытия. Даже пространство и время, как всеобщие формы существования материи, конечны. Они также возникли и прейдут. Возможно, геометродинамика постигнет их суть, но эта суть – не последняя истина. Суть Природы – лишь часть сути Мироздания. И дело не в том, что наряду с Природой и вне ее существует какой-то Бог, а в том, что Природа – лишь Ипостась Духа, его инобытие в себе. Мы можем изменить терминологию, сказать, что Мир материален, но при обязательном условии, что материальность есть самодвижение, целеположенность, внутренняя противоречивость, бесконечность в себе и в себе – абсолютная свобода. Короче, Абсолютная Идея.

11. Человек – инструмент самопознания Духа

В природе Дух еще не осознает себя по истине. В природе Дух резвится. Его самоосознание начинается с человека. Но и в человеке Дух еще только конечен. Требование Духа – расширение сознания, достижение самосознания себя, постижение своей бесконечной глубины.

Это не значит, что Дух слеп, ограничен, не обладает абсолютной мощью и абсолютным знанием. Когда я начинал писать эту статью, я уже имел какие-то знания и намерения относительно нее, но развертывание материала происходит постепенно, слово за словом, строка за строкой, страница за страницей. Так и Абсолютная Идея постепенно разварачивает себя в инобытии, в Природе, проходя ступени своего формообразования, излагает себя в них. Это – работа Духа, и он должен пройти все этапы этого пути для достижения абсолютного знания себя в инобытии. Мы же – читатели этой работы и ее страницы.

Пока Дух не прошел всего пути, не совершил его, он несовершенен в своем инобытии, как и статья, пока она не написана. Дух познает себя в инобытии, это его работа, но работа не завершенная, находящаяся в процессе становления.

Но лучше дадим высказаться самому Гегелю. «Дух же, поскольку он вообще живой дух, есть сначала только в себе, или в своем понятии, затем он вступает в сферу существования, развивается, творит, достигает зрелости, создает понятие самого себя – то, что он есть в себе, – но создает таким образом, что его понятие – то, что он есть в себе, – теперь есть понятие для него самого. Ребенок – еще не разумный человек, он обладает лишь предрасположенностью, есть разум, дух лишь в себе; только посредством образования, развития он становится духом.

Это и называется определить себя, вступить в существование, быть для другого, произвести различения своих моментов и достигнуть развития. Упомянутые различения – лишь те определения, которые понятие само содержит в себе.

Раскрытие этих различений и направление, возникающее из них, есть путь духа, которым он приходит к самому себе, а он сам есть цель. Абсолютная цель, заключающаяся в том, что дух познает себя, постигает себя, есть предмет для себя так, как он есть в себе самом, достигает совершенного познания самого себя, эта цель и есть его истинное бытие. Процесс, в ходе которого дух создает самого себя, этот путь духа, содержит различенные моменты. Однако путь еще не есть цель, и дух не достигнет цели, прежде чем не пройдет весь путь; он не находится у цели с самого начала, даже самое совершенное должно пройти весь путь к цели, для того чтобы достигнуть ее. На этих стадиях процесса своего развития дух еще не совершенен; его знание о себе, осознание себя еще не истинны, и он еще не открыт для себя. Поскольку дух по существу есть эта деятельность самосозидания, то внутри ее возникают ступени его сознания, и он всегда осознает себя только соответственно этим ступеням. Они-то и создают определенную религию, и религия здесь есть сознание всеобщего духа, который еще не есть для себя в качестве абсолютного духа; это сознание духа на каждой из упомянутых ступеней есть определенное сознание себя, путь воспитания духа».

12. Формы религии – ступени самопознания Духа

Итак, Дух проходит ряд ступеней в своем развитии в нашем сознании в форме определенных религий. Каждой ступени – единичное, особенное, всеобщее – соответствуют свои формы. Каждая форма возникает, развивается, завоевывает себе сторонников, затем приходит к упадку, сменяясь новой.

Христианство – религия всеобщего. Здесь Бог понимается и как Творец, и как Спаситель, и как Святой Дух. Причем, в последней своей форме он есть именно Вездесущий. Поэтому варварское отношение к Природе есть оскорбление Духа, а так как и мы сами есть искры этого Духа, то это есть самоунижение и самоуничтожение себя, самоубийственная политика Человечества. Вспомните: хула на Духа не прощается.

В этом отношении необходимо отметить деятельность ученых, не отказавшихся от требований Духа даже в наших трудных условиях. Познание Природы – необходимая предпосылка познания Духа. С трудом верится, что человек, для которого теорема Геделя, метод молекулярных орбиталей или структура микропроцессора очень трудны для понимания, способен продвинуться в понимании истинно бесконечного, Духа. Вспомните Декарта: «…некогда первые создатели философии не хотели допускать к изучению мудрости кого-либо несведующего в матаматике, как будто эта дисциплина казалась им самой легкой из всех и совершенно необходимой для того, чтобы просветить и подготовить умы к освоению других, более возвышенных наук…».

Отличительная черта духовной истины в том, что ей обучают. Познание Духом себя происходит не только непосредственно – такое познание невозможно, – а также и опосредованно, через свое другое, через дух же, но противоположный бесконечному Духу конечный дух, через определенных людей, через человека. Но для такого познания человека нужно готовить, учить, создавать ему соответствующие условия.

Формой существования такого коллективного познавания Духом себя исторически явилась религиозная община. Новые формы отношения Духа к себе вначале имеют мало сторонников. Мы согласны получить готовое учение, но производить его, познавать себя – это, с нашей точки зрения, удел глупцов.

Развитие определенной религии, начинаясь с общины, постепенно достигает своего критического состояния – состояния, когда в самой религии возникают инако- и свободомыслие. Такое состояние предполагает, что эта религия овладела умами большинства и, пройдя фазу познавания в общине, перешла в морально-этическое отношение между людьми. Теперь Бог перестал быть предметом и источником познания, а используется лишь для оправдания существующих порядков и произвола в поступках.

13. Религия должна уступить место Науке для предотвращения этического распада

Христианство, как всеобщая религия, прошла те же ступени, но дальнейшее развитие отношения Духа к себе уже не может быть удовлетворено только внешним познанием себя. Требование внутреннего познания Духа есть требование мыслящего познания. Но религиозное отношение, претендуя на монополию, стремится либо подчинить себе мысль, либо отбросить ее. Само оно не может смириться со своей неистинностью, усматривая в аргументах против себя только недоразвитость мышления оппонентов. Оно не способно осознать, что его время ушло, и оппоненты высказывают нечто другое, нежели чем мнится религии.

Религиозное отношение конечного сознания к Духу есть внешнее отношение. Дух – там, я – здесь. Он знает обо мне все, я же знаю о нем лишь то, что он есть. Религиозное отношение отбросило надежду на то, что мыслящий разум, выполняя заповедь «Познай Господа Бога твоего», останется подчиненным религии и церкви. Церковь предпочитает не выполнять заповедей, лишь бы не лишиться господства. Мыслящее отношение к Духу стремится познать, что он есть в себе. Религиозное же сознание довольствуется лишь тем, что созерцает свое личное мнение о своем личном религиозном чувстве.

Что ж! Так уж мы устроены. Мы не хотим думать о Боге, мы хотим, чтобы он думал о нас. Мы не хотим знать Бога, мы хотим его эксплуатировать. Мы отрешились от божественного права выбора между добром и злом, зарыли и этот талант, полагаясь на волю Божью и его всепрощение. «Господи! Господи!».

«…в религии исчезло всеобщее единство, божественное было профанировано и затем всеобщая политическая жизнь зашла в тупик, всякое доверие к ней было утрачено; разум же бежал в убежище частного права, в себе и для себя сущее распалось, и целью оказалось особенно благополучие… теперь, когда моральное воззрение, собственное мнение и убеждение стали значимыми без объективной истины, а требованием дня стала жажда частного права и наслаждения, когда исполнилось время и оправдание посредством понятия стало потребностью, тогда в непосредственном сознании, в действительности уже нет единства внутреннего и внешнего, и ничто не получает оправдания в вере. Здесь уже не действует ни строгость объективного приказа, ни внешнее усилие, ни власть государственная; упадок зашел слишком далеко. Если бедным уже не проповедуется Евангелие, если соль потеряла вкус и молчаливо уничтожены все цитадели, то народ, чей негибкий разум может воспринять истину только в представлении, уже не в состоянии удовлетворить стремления своего внутреннего мира. Он ближе всего стоит к бесконечной боли, он чувствует себя покинутым своими учителями…

…философия – обособленное святилище, и ее служители образуют изолированное сословие жрецов, которое не может совладать с миром и должно оберегать владение истиной. Какой выход из своей расколотости найдет временное, эмпирическое настоящее, какую форму оно примет, – надо предоставить ему, это уже не является непосредственно практическим делом и предметом философии».

«Но можно ли говорить здесь о гибели? Ведь царство Божее основано навеки, Святой Дух как таковой вечно живет в своей Общине, и вратам ада не одолеть церкви».

Святой Дух как таковой вечно живет в своей Общине…

Белоногов М.И.